Чемпионат Европы по футболу – это всегда нервы, хочешь ты того или нет. Вот и в тот раз мы сидели с тёщей у телевизора, болели за наших и от волнения глубоко вгрызались в воблу.

Жена и сын спят, наши пока проигрывают, настроение – поганое. А соседи за стеной – те вообще бедолаги, после каждой неудачной атаки орут как резаные.

«Стоп! – внезапно ловлю себя на мысли. – А чего это они вообще так раздухарились?» Ту квартиру уже год снимает Алик с семьёй. Хотя я не уверен, что соседа действительно зовут Аликом. Думаю, на самом деле он Али.

Происхождение новых соседей тоже загадка, они могут быть кем угодно – курдами, таджиками, турками или даже афганцами. Главное, что люди спокойные и неконфликтные. Иногда к Алику на пару дней приезжают земляки, торговцы с рынка. Но они тоже ведут себя тихо, их не видно и не слышно. А вот сегодня что-то соседи пошли вразнос, и самое странное – болеют почему-то за Россию! Футбол, конечно, дело хорошее, но зачем же так орать?

Когда нашим забили гол, в комнату вошёл сонный сын и, не открывая глаз, сказал:
– Пап, эти соседи так кричат, как будто они кого-то сбросили с балкона, а потом передумали и теперь очень страдают.
– Да, что-то и вправду громко, – согласился я. – Ладно, иди спать.

И в этот момент страдания за стенкой переросли в дикий скандал. Тут я уже не выдержал, отложил воблу в сторону, натянул штаны и, воспользовавшись перерывом в матче, решил узнать, кого и за что там убивают.

Позвонил соседям в дверь. Вопли моментально стихли. Мне открыл Алик. Виновато улыбаясь, он пригласил меня на кухню и стал просить прощения за земляков:
– Извините, пожалуйста, за шум. Но тут просто России забили гол, и они переживают!

«Они» – это примерно человек восемь смуглых нерусских мужиков. Они недобро поглядывали на меня. Я вдруг почувствовал себя лично виноватым за наших вялых футболистов. Вроде пришёл ругаться, а выглядел как капитан тонущего «Титаника», который явился к пассажирам третьего класса извиниться за айсберг.

Маленький телевизор, стоявший на холодильнике, издевался повторами гола в наши ворота, но никто его не смотрел. Болельщики откровенно грустили. В углу кухни стоял российский флаг огромного размера.

Окончательно сбитый с толку, я миролюбиво подытожил:
– Ну ладно, мужики, не переживайте. Может, после перерыва наши ещё забьют? Я даже не ожидал, что вы… Как бы это сказать? В общем, оказались такими яростными болельщиками нашей сборной.
– Да мы вообще-то футбол не смотрим, – ответил Алик. – Но моим ребятам обязательно нужно, чтобы Россия вышла из группы. Извините, мы будем потише.

Я кивнул и ушёл к себе.

Начался второй тайм. У Алика за стенкой поначалу всё было тихо, но потом дети разных народов снова начали неистово кричать и ругаться. Мы с тёщей решили ради дружбы и любви немного потерпеть этот гвалт, тем более что до конца матча оставалось недолго – пусть люди получат удовольствие.

Ну вот и всё, финальный свисток. Да и вобла на столе закончилась. Продули наши. Обидно, грустно. А болельщики у Алика всё никак не уймутся, орут как бешеные, такое впечатление, будто у них матч ещё продолжается.

Прошло пять минут, десять, но крики диких болельщиков с рынка не стихали, наоборот, только усиливались. Я опять надел штаны и отправился к Алику.

Открылась дверь. Я начал выговаривать соседям:
– Ребята, скоро два часа ночи! Ну проиграли – и ладно, жизнь продолжается. Зачем так орать? Вы что, матч в записи, что ли, пересматриваете?
– Простите, больше не будем, – извинился Алик. – Вот, это вам. Подарок.

И с этими словами он протянул мне огромный российский флаг. В очередной раз сбитый с толку, я стоял в коридоре с развёрнутым знаменем, а Алик продолжал:
– Они, – Алик кивнул на своих мрачных гостей, – только что потеряли большие деньги. Там, у меня в комнате, этих флагов осталось двести шестьдесят штук. А маленьких ещё больше. Как их теперь продавать на светофорах? Кому они теперь нужны, если мы проиграли?