До недавнего времени под словосочетанием «незабываемый поцелуй» я понимала любовное томление, идеально пойманное мгновение, романтический экстаз. Но кто тогда знал, что моя единственная и настоящая любовь, то есть любовь к шаурме, приведёт к переосмыслению этого образа?

Был вечер Восьмого марта. Мы с приятелем решили выпить – а что ещё делать студентам в заветные государственные праздники? Водка с соком – и мир дарит обещание красоты, ещё немного – и вот-вот она снизойдёт до нас, и всё станет хорошо, войны прекратятся, настанет рай на земле. Надо лишь чуть-чуть подождать и сбегать за шаурмой в соседний ларёк.

И мы пошли. Наскребли оставшуюся наличку и выдвинулись в сторону ближайшего пункта продажи выпечки из Средней Азии. Путь, благо, недолгий. Вот я уже достаю скомканные банкноты из кармана пальтишка, застёгнутого на две верхние пуговицы, и высыпаю мелочь на ладошку. И вдруг… Только не это!

– Валя, нам не хватает восьми рублей! – закричала я другу.

Начала исследовать карманы в надежде найти хотя бы десятку, но всё тщетно.

Видимо, мои похлопывания по карманам и характерная возня привлекли одного из местных «романтиков». Господин Н., находившийся примерно в той же кондиции, что и мы, подошёл вплотную и, не нарушая издревле заведённого в его кругах порядка, произнёс:
– Ребята, мелочи не найдётся?

Что же мы ответили? Какие слова может найти человек, воспринимающий мир через призму алкогольного опьянения? Только самые честные и самые точные:
– Дядя, нам самим не хватает!

Дядя неожиданно задумался. Видимо, хаотические электрические импульсы в голове разбудили в нём филантропа, и первоначальный замысел обернулся полной противоположностью.

– Сколько? – спросил Н.
– Восемь рублей, – ответил Валя.

Вы и представить себе не можете, насколько странным может быть вечер Восьмого марта! Наш благодетель, раскрыв кулачок, в котором блестела вся накопленная за день мелочь, начал отсчитывать, медленно складывая монеты в стопочку:
– Два, четыре, шесть…

И тут координация слегка подвела мецената – наземь упало два рубля. Валя поднял их, возвратил хозяину, и тот начал пересчитывать заново. Наконец он протянул нам заветные деньги.

– С праздником! Любви, удачи, ребята!

И на этих словах он неожиданно чмокнул меня в щёку. Чего только не бывает на свете!

Описать то удивление, что охватило меня и моего компаньона, очень трудно. Но как день сменяет ночь, так и оцепенение легко переходит в сопротивление, стоило только прозвучать вопросу:
– А можно я её поцелую как женщину?

Хорошо, что окружающий мир всё же не так безумен: сработали какие-то отговорки, неумело сгенерированные на нетрезвую голову. Однако прикосновение старческой щетины к моей щеке я запомню на всю жизнь.

Наблюдая, как этот человек-угроза-моей-психике исчезает за дверью соседнего магазина, мы, хихикая, выложили деньги на прилавок.

– Нам две. И посчитайте, пожалуйста!

Шаурмен, будучи свидетелем произошедших с нами злоключений, оставил на пластиковой тарелочке сдачу – десять рублей.

– Лишние, – объявил он с улыбкой.

Как я могла так просчитаться! Неужели моя прекрасная щека зря пережила всё это? И почему мне так смешно?

Мы стояли, ждали, пока лаваш покроется чудесной хрустящей корочкой, как вдруг из магазина вылетел человек. Это был тот самый господин Н. За ним вышло несколько агрессивно настроенных мужчин. А что же мы? А мы ждали шаурму и не знали, что делать.

Гражданин Н. остался цел и почти невредим, назревавшая потасовка не состоялась. Оставшиеся десять рублей были в тот же вечер отданы другому пьянчужке. Шаурма оказалась вкусная.

Ах, шаурма! За тебя я подставлю щёку под поцелуй, ради тебя я продам душу. Я твой проповедник, твой Иуда. Ради тебя я пишу этот рассказ. Всё возможно в этом мире, пока есть ты!