Мой микрорайон в шутку называют «шестьсот пьяным» – из-за огромного количества пузырьков от настойки боярышника за углами аптек и нешуточного обилия спившихся лиц у магазинных дверей. Двоих из них я знал ещё мальчишками.

Одного во дворе называли Баяром. Единственный ребёнок в семье. Высокий, немного угловатый парень с гитарой. Таким я запомнил его в доалкогольной жизни. Властная мать пылинки снимала с обожаемого ребёнка, во всём потакал сыну трудяга отец. Кое-как оконченная школа, сонм друзей и доступных подруг. Женитьба на молоденькой учительнице младших классов.

Отец, первоклассный токарь, устроил сына слесарем в НИИ, но работу за двоих выполнял сам. Из-за лени и затянувшейся инфантильности сын так и не приобрёл профессии. После внезапной смерти отца ему вежливо предложили уволиться.

Неудачу Баяр попробовал утопить в вине. Но, как часто бывает, винная река одурманила завлечённую жертву, сбила с ног и заволокла на середину течения. Алкогольный водоворот парализовал волю, развёл с женой, свёл в могилу мать. Её смерть окончательно повернула сына лицом к мрачной бездне.

Как-то по просьбе пожилой соседки, обеспокоенной странным свечением на кухне Баяра, я постучал в его дверь. Входную ручку хозяин давно пропил, дверь открывалась гвоздём, валявшимся неподалёку. Соседи специально его не подметали.

Свернувшись калачиком, Баяр лежал под кухонным окном, там, где когда-то была батарея отопления. Четыре длинных столба свистящего пламени вырывались из отверстий в крышке плиты, освещая кухню каким-то фантастическим, жутким светом.
− Конфорки всё равно не нужны, жрать нечего, − отвечая на мой молчаливый вопрос, буркнул Баяр.

Абсолютная пустота в комнатах. Лишь остов дивана со снятыми на продажу листами ДВП одиноко маячил в углу.
В свете зажжённой спички на месте обменянной на самогон ванны плескалась вода в пластмассовом ведре, на мятой газете чернели станок для бритья и полотенце. Удивительно, Баяр был всегда опрятен. Пил в одиночку, но до чёртиков. Казалось, что его судьба предрешена, вопрос в том, сколько разжатых пальцев – оставшихся лет − рок держит за спиной.

Но неожиданно в жизни обречённого Баяра появилась женщина. При освобождении из тюрьмы кто-то из сокамерниц рассказал Лене об одиноком мужчине, пропивающем квартиру. Идти вчерашней зэчке было некуда, и она приехала к Баяру. Вдвоём пить веселее. Лене в те времена было около двадцати семи, за плечами – два года отсидки и ребёнок у бабушки. Характер боевой, напоминающий мать Баяра. Очень скоро она стала для него женой и новой матерью. Даже в тюрьме её побаивались. Причинение вреда здоровью проверяющего − статья серьёзная. Придирчивого ревизора пьяная продавщица обвесила, обсчитала и залепила гирей по голове.

Так и жили они, всегда под хмельком и всегда вместе. Всезнающие бабушки шептались о Лениной любви.

Случилось мне дождливым осенним вечером возвращаться домой из соседнего микрорайона. Свет одинокого фонаря освещал парочку, обнимавшуюся на подставке для выбивания ковров. Сверху от дождя влюблённых прикрывала раскисшая картонная коробка. Баяр и Лена. Они смотрели куда-то вдаль, держа в руках пивные бутылки. Глаза полны счастья.
− Вы? В такой холод и дождь? − не удержал я любопытства .
− Вот мечтаем, что сидим под луной на берегу океана и слушаем шум прибоя. Жизнь прекрасна. Правда? − парочка ещё крепче обнялась.
Я улыбнулся: или это наркотики, или они и впрямь счастливы. Вспомнились слова соседки: «Они едят только чёрствый хлеб, свежий слишком быстро съедается». Невдалеке гремела музыка известного в округе ресторана.

Но пьяное счастье долгим не бывает. Проходивший мимо Баяра мужчина бросил ему в лицо что-то резкое и ботинком ударил по ноге. Рассвирепевшая Лена сломала нос обидчику своего мужчины и вываляла забияку в грязи. Её повторно осудили.

Баяр приуныл и с нетерпением ожидал возвращения Лены, возил передачи в тюрьму, в дни свиданий даже не пил.

По освобождении парочка спешно продала квартиру с огромным долгом по квартплате и куда-то исчезла.

Прошло несколько лет. На перекрёстке в центре города возле меня ритмично засигналила легковая машина. Приветливый голос высунувшегося из бокового окна водителя:
– Домой?
Это был Баяр.
− Семь лет уже не пьём, завязали в один день, − откровенничал бывший сосед. − После тюрьмы Лена пить не стала и меня уговорила. Решили начать новую жизнь. Продали квартиру, чтобы быть подальше от друзей. Живём на окраине города в большом частном доме. Две комнаты сдаём квартирантам, а в трёх живём сами: я, Лена, её дочь от первого брака и наш совместный ребёнок. Нрав у Лены крутой, но всё, что она делает, семье на пользу. Она моя женщина. Дальний родственник помог на работу устроиться. Сейчас руковожу небольшим бутиком. В торговле я оказался довольно успешным. На заочном в университете…

Я с любопытством рассматривал Баяра: белоснежная сорочка, пузатая борсетка из дорогой кожи, уверенный взгляд преуспевающего мужчины. Неужели такое возможно? Впрочем, судьба сама похожа на подвыпившую женщину, и неизвестно, на какую тропинку завтра ступят её белые ножки.

− Сашу Красивого, моего приятеля, помните? − Баяр печально посмотрел на меня. − Недавно встретил Карину, его бывшую невесту. Сашу нашли замёрзшим на скамейке. Похоронили на кладбище за счёт городского бюджета. Табличка с инвентарным номером и приблизительная дата смерти. Пить он так и не бросил. Каким-то образом Карина разыскала могилку Красивого, благоустроила и даже памятник поставила. Она замужем. Своего супруга едва терпит, а он её боготворит.

Красивый! Как не помнить. Я жил с ним через стену. Копна густых ухоженных волос, твёрдый взгляд больших тёмно-зелёных глаз, приятный запах дорогих дезодорантов, стильная одежда. Комильфо. Уличные прозвища всегда точны.

Его мать Анна − заведующая продовольственным магазином. Шикарный ремонт, на работу и с работы только на такси. Кругом всё схвачено. Но мудрый народ давно подметил: «Бог даёт денежку, а чёрт – дырочку, и идёт Богова денежка в чёртову дырочку».

Аня пила. С каждым годом сильнее и сильнее. Первым ушёл гражданский муж. Я встретил его возле подъезда с баулами.
– Сил для уговоров больше нет. Стыдил, бил, лечил у лучших врачей − бесполезно. Она упадёт с грохотом. И пацан одной ногой в пропасти.
Красивый. При этом слове вспоминаются беспрерывное цоканье шпилек на лестничной площадке, призывный смех и пьяная ругань с матерью через стену.

Однажды в мою дверь позвонили. Прелестное девичье лицо, печальные глаза, полные слёз, и конвертик в дрожащей руке.
– Умоляю! Передайте это письмо Саше. Он меня избегает. От его ответа зависит моё счастье.
Вечером я встретил Красивого на лестничной площадке. Хмельные глаза безразлично пробежались по аккуратным строкам. Шар скомканного листа запрыгал по ступеням.
– У всех одно и то же. Пишет, что беременна. Мать по-быстрому сосватала её сынку богатеньких родителей. Жених от Карины без памяти и готов взять с моим ребёнком. Но она его не любит. И я её не люблю. Правильная она какая-то. Вот Юля – другое дело. Скоро наша свадьба.
Мы закурили.
– Саша, подумай хорошенько. У Карины настоящая любовь. Это и без линз видно. Может случиться, что ты погубишь её жизнь и исковеркаешь свою. У Юли такого чувства нет. А любящая женщина и из пекла мужчину вытащит.

После женитьбы сына Анна запила с удвоенной силой и быстро покатилась вниз: заведующая магазином, заместитель, продавщица, уборщица. Наступил день, когда она пришла занимать у нас денег. С работы уволили. Сестра увезла её в деревню, чтобы не была лишним ртом у молодых.

Беспробудно запил и Красивый. Белоручка-жена забрала его к своим родителям, пытаясь оторвать от друзей-алкоголиков. Саша убегал и устраивал пьянки в родительской квартире, спуская за бесценок последние вещи. Приводил женщин всех возрастов, которые за порцию алкоголя и закуску получали его тело и ласку. Женские стоны в пустой квартире легко проникали через бетонную стену, смущая моих домашних и гостей.

Однажды зимой после нашей долгой отлучки кто-то позвонил нам в дверь. На пороге стоял качающийся бомж. В грязном и лохматом существе я с трудом узнал Красивого. Он показал руки, и я ужаснулся.
− Упал в сугроб и заснул. Руки оказались в снегу. Очнулся в больнице без пальцев. Жена выгнала. Буду жить в своей квартире.
На укороченной ладони Красивого лежали ключи.
– Помогите открыть дверь.

С тех пор Красивого стали часто видеть на рынке с одноразовым стаканчиком в культях. Он просил деньги и пищу. Товарищи по пьянству подносили стакан к его губам, вонючую отраву он пил жадными глотками. Как-то по его просьбе я сосчитал брошенную в стакан мелочь. Красавчик хотел знать дневную выручку. Двадцать гривен. Средние деньги по тем временам. Но просил он всё реже, а чаще сутками лежал чумным на полу. Как и у Баяра, в квартире всё было пропито. Даже унитаз. Канализационный вопрос решался просто – с балкона.

Но это васильки в сравнении с другой напастью: тараканами. Спасаясь от голода, они лезли из всех щелей Сашиной квартиры. Подъезд взвыл. В отчаянии я зашёл в открытую квартиру Красивого и предложил самому провести дезинсекцию. Его ответ меня потряс:
– Спасибо. Этого делать не нужно. Вы лишите меня последней пищи.

Я так и не понял, шутка это или кошмарная реальность. Но с тех пор мы стали носить Саше еду. Как-то я столкнулся в дверях супермаркета с девушкой, похожей на Карину. Пока обдумывал, рассказать ли ей о Красивом, она растворилась в покупательской толпе. Видимо, не судьба.
А вскоре об одиноком пьянице инвалиде узнали чёрные риелторы. Они быстро нашли спившуюся Анну, пообещали фантастические перспективы продажи этой и покупки новой квартиры, несколько месяцев поили и кормили несчастных, приставив человека, ни на минуту не отходящего от своих жертв. Все разговоры с соседями он сразу же пресекал.

Сделка состоялась, и Красивому предоставили землянку в селе за 120 километров от города. Но Саша жил на рынке, иногда приходил к нам во двор, а потом исчез уже навсегда.

Женская константа в мужской судьбе. Только она, её знак, определяет состояние мужчины, его целеустремлённость, любовь, успешность – или наоборот. Этому научила меня жизнь.