Она пришла к нам на службу три года назад. Отчаянно молодящаяся, с одутловатым лицом, на котором тональный крем еле прикрывал следы бурной молодости. Безвкусно накрашенная, несла себя, как Клеопатра, еле держась на высоченных шпильках. Одета подчёркнуто вызывающе, в короткие кожаные шорты. Конечно, мы были слегка удивлены этим смешным помпезным видом и намекнули ей, что у нас в офисе не стриптиз-бар. Но Юля лишь повела плечом и хрипловатым голосом молвила:
– Зато эффект какой!

И начала работать. Она была некомпетентна во всех вопросах, требовавших интеллекта, но достаточно хитра там, где нужно появиться в нужном месте, обратиться к нужному человеку и сказать нужное слово.

Юля быстро взяла в оборот нашего никудышного директора, подкаблучника и полную серость по своей сути. Стала его любовницей и правой рукой. С его подачи начался карьерный взлёт. Её подбородок взметнулся ввысь, каблуки стали ещё выше, а манера общения – ещё пренебрежительнее. От её грубых и несправедливых придирок плакали степенные матери семейств, бились в истерике молодые девушки в попытке что-то доказать, а мужчины обходили её стороной и старались не попадаться на глаза. Она искренне считала: раз боятся – значит, уважают.

Но на самом деле её никто не уважал, и коллектив стал на глазах рассыпаться, люди увольнялись, работа стояла. Ну конечно, я не могла пройти мимо этой истории: ведь она касалась моих коллег, моего мироощущения.

Однажды, после того как Юля устроила злобную и громкую «разборку», я не выдержала: грубо схватив зарвавшуюся дамочку за локоть, выволокла её на улицу. На крыльце срывающимся голосом задала наболевшие вопросы:
– Чего ты добиваешься, Юля? Почему разваливаешь организацию? Разгоняешь людей, унижаешь, хамишь… Это теперь новые методы работы? Ты кто такая?

Она смотрела на меня долго и пронзительно, сначала ухмыльнулась и хотела что-то ответить. Но потом вдруг села на корточки, в этакую «наркоманскую» позу, не стесняясь того, что её короткая юбка задралась и оголила бёдра в кружевных оборках чулок. Качаясь на своих высоченных каблуках, с хрипотцой спросила:
– Кто я такая? Ты и правда, Наринэ, хочешь это знать? Ну, так представь себе девочку, которая выросла в семье педагога. У неё всё должно быть на «пять». Надо хорошо учиться, хорошо и скромно выглядеть, не позорить маму в школе, дружить с правильными детьми.

А девочку тошнило от этой вечной правильности. Летом после девятого класса она уехала к бабушке в деревню, там выпила самогона и назло всем переспала с самым хулиганистым парнем. Он ей не очень-то нравился, а во время секса был груб, жёсток. У девочки текли слёзы, пока он делал своё взрослое дело. Потом встал, застегнул джинсы и сказал: «Гудбай, Юленька». И ушёл. Девочка плакала, прикрывалась порванным смятым платьем, по ноге текла кровь, которую её «первый мужчина» и не заметил. Было очень страшно и противно. И всё же… девочке понравилось.

Когда исполнилось 18, ею интересовался 30-летний бандит, «державший» в их районе несколько магазинов. Менты кланялись ему в пояс. Он носил девочку на руках, задаривал шмотками и косметикой, и у него был ритуал: перед каждым делом или разборкой обязательно занимался с Юлей любовью – зло, жёстко и грубо. И тогда в делах у него всё получалось.

Потом его расстреляли в машине, и девочка в одну секунду превратилась в изваяние: от тоски не ела, не пила, целыми сутками тихонько плакала в своей комнате, не обращая внимания на увещевания матери.

И тут в её жизнь ворвался его друг. Такой же опасный, такой же властный, и день рождения в тот же день – 14 апреля. Возил девочку в тёплые края, на берега экзотических морей, они целовались на песке, пили кокосовое молоко. И девочка вернулась к жизни.

Она спрашивала: «За что ты меня полюбил?» Он задумывался: «Не знаю, вроде ничего особенного в тебе нет…» И она старалась быть особенной: носила обтягивающие мини-платья, ажурные чулки, наряды с открытой спиной, сексуальное бельё – чтобы провоцировать, завлекать, завораживать. Он сходил с ума, осыпал её деньгами и подарками, занимался с ней любовью в рискованных местах – на крыше, в лифте, в незапертой комнате в гостях… Девочку это будоражило.

А потом он её бросил. В ответ на все её звонки пришла скупая СМС: «Гудбай, Юленька!» Больше она его не видела. Орала истошно, загибалась от одиночества, но он не вернулся. Девочка много пила, и каждый день ей казалось, что умирает.

Не умерла, выжила. Друзья устроили на работу. Замуж никто не предлагал. Полюбить больше никого не могла – все мужики казались ей пресными, скучными. И вот теперь она встретила нашего директора – маленького, серого, невзрачного человечка. Но тоже родившегося 14 апреля. Значит, это судьба! Да, в постели ему не хватает страсти и грубой силы, но она его всему научит. Зато он верит ей, он во всём слушается её, он позволяет ей распоряжаться на фирме. И она его не оставит! Она теперь – королева в нашей организации и закатает в асфальт любого, кто посмеет с ней спорить. Или кто просто ей не понравится.

Юля, по-прежнему сидя на корточках, вытирала слёзы. Я, потрясённая, слушала её дикую исповедь, не перебивая. Потом твёрдо сказала:
– Ты сумасшедшая, безумная. Тебе нельзя работать с людьми. Прекрати мучить подчинённых, уходи!

Она отрицательно покачала головой и нагло засмеялась. Она перестала быть девочкой, которую терзают воспоминания, она снова – злая и бездушная начальница, которой нет дела ни до кого, кроме себя самой.

Я поворачиваюсь к ней спиной и ухожу. На прощание тихо говорю:
– Гудбай, Юленька!

И тут с ней произошло что-то страшное: она с глухим воем сползла на землю, снова отчаянно зарыдала, на неё стали оборачиваться. Мне не было её жаль и не было за неё стыдно. Я уходила от неё, как от заразы, которую боюсь подцепить. Я уходила от целого мира пороков, мне с этой гадостью не по пути. Рядом с Юлей мне тесно и душно.