Накануне 8 Марта два приятеля, назовём их Гриша и Шурик, пообещали нам, девочкам, в качестве подарка собственными руками приготовить праздничный обед. «Продукты и посуду принесём с собой», – сказали они.

Вкусно поесть я любила уже тогда, поэтому предложение было принято с восторгом. На тот момент нам всем было по 16–17 лет, я уже жила отдельно от родителей – снимала маленькую квартирку. Потому собраться решили у меня.

В назначенный час мальчики ввалились, гремя сумками. И закрылись на кухне. А мы с подругами притаились в комнате, прислушиваясь к звукам, доносившимся оттуда. Мальчики явно творили что-то грандиозное. Гремела посуда, лилась вода, что-то падало, повара спотыкались и падали.

Пока на крохотном квадратике кухни разворачивается действие, немного расскажу о кулинарах.

Итак, Шурик. Худой, высокий, белобрысый, с длинными плетьми рук по бокам, до невозможности смешной и рассеянный. С огромной тягой ко всем знаниям мира сразу. И не менее огромной потребностью поделиться прочитанным с окружающими. Знания были весьма поверхностными и спорными, но, рассуждая о сложных проблемах, Шурик принимал весьма самоуверенный вид. Он выглядел этаким кандидатом околовсяческих наук, вставлявшим сложные речевые обороты, канцеляризмы и иностранные слова там, где можно сказать проще и понятней. И чем задиристей было его умничанье, тем сильнее он забавлял нас. Был Шурик, ко всему этому, очень добр и открыт, умел стремительно бледнеть и заливаться краской и по-юношески искренне восхищаться жизнью.

Несколько лет спустя он неосторожно женится на даме много старше себя, с очень непростым характером, быстро станет отцом, намотает себе на шею груз кредитов, долгов и обязательств. И как-то вдруг подрастеряет юношеский лихорадочный блеск в глазах и умение радоваться.

Гриша. Если можно охарактеризовать человека одним словом, то Гриша – это пафос. Все его рассказы того времени резюмировались рассуждениями о том, как он ловок и удачлив. Стоит ему посмотреть – и все девчонки падают без чувств. А потом ещё долго дежурят у него под дверью. Он знал неимоверное количество стихов, шарад, загадок, бряцал на гитаре, орал песни собственного сочинения и отчаянно пах носками. Поэтому, едва войдя в помещение, сразу можно было определить, что он уже здесь. И если его не слышно, то лишь потому, что наверняка уже дует в чьё-нибудь ухо очередную умность. Все его байки сопровождались широкими жестами, и мы, не в силах устоять перед лавиной его пафоса и самомнения, рыдали от восторга и звали его не иначе как Григорий Пэдрович – был он по батюшке Петровичем. И не обижался.

С возрастом, кстати, он совсем не изменился. Стоило Пэдровичу купить первый цифровой фотоаппарат, как на его страничке в интернете тут же появлялось сообщение, что «профессиональный фотограф» дорого-богато отснимет свадьбу, юбилей, похороны. И не менее богато обработает. Вставит ваше лицо с красными глазами в какой-нибудь «космический» фон. Или в фон с ромашками. Или «посадит» вас в седло крутого байка. Ну, или вы пожмёте руку самому президенту. На фото, разумеется. Примеры этих жутко обработанных «шедевров» хранились в папке, гордо именуемой «портфолио».

И вот два этих кулинара возятся на кухне. С озабоченными и донельзя серьёзными лицами выходят и возвращаются, плотно прикрыв за собой дверь. Мы уже извелись от ожидания и догадок: что там могло быть?
И вот нас зовут к накрытому столу.

Как бы вам описать то, что лежало в тарелках… Представьте себе большие трубки-макаронины, которые вообще-то положено перед варкой начинять фаршем. Только сильно разваренные и без фарша. А ещё представьте плохо перемолотый в блендере нечищеный помидор. И всё это плавает в едва тёплой несолёной воде. На вкус пища богов оказалась такой же ужасной, как и на вид. Ну, мы девочки воспитанные, улыбнулись, помычали, что, мол, очень вкусно, только мы вот слишком долго ждали и аппетит совсем пропал. Предложили попить чаю. В холодке на балконе был спрятан собственноручно испечённый нами наполеон – мы тоже готовились к праздничному обеду.

Парни, умяв и то, что было в тарелках, и добавку из кастрюли, выпив по три стакана чаю и слопав торт, загрустили: «Ну, раз у вас больше ничего нет…» – и засобирались домой. Уже на пороге, видимо, размякнув от горячего чая, признались, что на самом деле они долго не могли решить, что приготовить. А потому решили взять баланду, гордо именуемую супом томатным. Его принесла Гришина мама – она работала в столовой и время от времени приносила домой судки с едой. Я так понимаю, этим «супом томатным» травили учащихся одного из образовательных заведений города. Мальчики нам даже банку показали, в которой принесли этот шедевр.

– Что же вы так долго делали на кухне? – удивились мы.

– Делали вид, что варим!