Вы плохие родители
09.08.2017 19:34
Вы плохие родителиЧистейший воздух, напоённый ароматом трав и птичьим звоном. Тяжесть ладно подогнанного рюкзака на плечах. Узкая тропа вдоль неторопливой речушки то взбегает на солнечный пригорок, то заводит в изумрудный камышовый тоннель, где влажная, испещрённая пятнышками мха земля мягко пружинит под кедами. Короткие привалы, чтобы дать отдых натруженным плечам, снять обувь, внимательно рассмотреть ноги на предмет потёртостей и пошевелить слипшимися пальцами.

Вечером каша с дымком, чай со сгущёнкой, гитарные переборы. «И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет: как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».

Как Юля Литвина всё это ненавидела! То есть маленькой, конечно, любила. Измученная детсадовской «пятидневкой», а потом продлёнкой в школе, она наконец-то могла быть с родителями с раннего утра до поздней ночи. Правда, папа, руководивший группой, и здесь не уделял дочери много внимания. Зато присвоил ей почётное звание личного адъютанта и давал поручения: сбегать посмотреть, не слишком ли отстал арьергард, повезло ли рыболовам, или собрать всех на совет. Юлька упивалась своей ответственностью и никогда не призналась бы, что устала. Мама, бессменный кашевар туристического отряда, тоже не могла обойтись без помощи дочери. «Юлёк, помешай кашу. Подкинь дровишек. Попробуй на соль».

Её сочинения на бессмертную тему «Как я провёл лето» считались лучшими в школе и зачитывались на родительских собраниях. Друзья и подружки, проводившие каникулы в опостылевшем пионерлагере, от всей души завидовали. Мальчишки во дворе безоговорочно признавали лидерство Литвиши, которая лучше всех знала, чем ценны карбид и шифер, как добыть свинец из старого аккумулятора, из чего сделать пищик или спичечный самострел.
Счастливая беззаботная жизнь дала трещину, когда в их классе появилась новенькая.

Классная руководительница привела её на урок географии и особым, «подарочным» голосом сообщила:
– Дети, знакомьтесь. Это Марина Прудкая. Она приехала из Германской Демократической Республики и теперь будет учиться в нашем классе.
– Ну надо же, какое совпадение! – закатила глазки географичка Раиса Фёдоровна. – А мы как раз страны Восточной Европы проходим. Правда, ГДР будет только в конце четверти. Но мы с удовольствием послушаем коротенький рассказ о твоих впечатлениях.

Новенькая, совершенно не смущаясь, вышла к доске и бойко начала.

– Мы служили в 16-й гвардейской истребительной авиационной Свирской Краснознамённой дивизии на аэродроме Пютниц.

Она рассказала о маленьком немецком городке Дамгартене, о Рибницком озере, музее янтаря, размещённом в бывшем монастыре, замечательной гарнизонной школе и о чудесных «солдатиках», что несут свою нелёгкую службу вдали от Родины.

На переменке все столпились возле новенькой, разглядывая её нездешний портфель, необыкновенный пенал на кнопках, заграничные тетради в глянцевых обложках и потрясающую ручку, внутри которой плавал Микки-Маус. Юлька, которой умненькая «иностранка» сначала даже понравилась, вскоре плюнула и отошла, услышав разглагольствования о том, что форму ей шьют только на заказ, а магазинную «у нас в Германии» носят только дочки прапорщиков. В её системе мироздания Марина заняла место ни на что не годной «бабы», которая наверняка боится лягушек, хранит под подушкой фотографию популярного артиста и переписывает в тетрадочку стишки Асадова.

Но придя вечером в детсад за братом, Юля увидела в раздевалке Марину, которая тоже забирала братишку. Вовка Литвин и Сашка Прудкой за день пять раз подрались, пять раз помирились и успели подружиться на всю жизнь. Так что пришлось идти вместе.

– А давайте к нам, – неожиданно предложила новенькая. – Мамуля буженину испекла, а я штрудель сварганила. Он ещё тёплый.

Обжора Вовка немедленно завопил, что умирает с голоду, и Юлька дала затянуть себя в чужой подъезд.

– Ты только извини за беспорядок, – предупредила Марина, открывая дверь, – мы же только переехали.

Литвина снисходительно кивнула и – замерла на пороге. Стандартная трёхкомнатная «распашонка» сияла чистотой.

– Эй, Машка, а где беспорядок-то?
– Здрасьте! Занавески не повешены…
– А это что?
– Ты что, не видишь? Шторы. Посуда не расставлена. «Мадонну» даже не доставали ещё.
– Мадонну?
– Это сервиз такой. Самый классный – золото с перламутром. Я уже не говорю о том, что обои нужно менять, плитку перекладывать, сантехнику устанавливать.

Ошеломлённая Юля только рот разинула. Квартира её родителей не выглядела так даже после генеральной уборки. А Маринка тем временем умело накрыла на стол. Домашняя буженина таяла на губах. Нежнейший яблочный штрудель казался чем-то вообще неземным. Вовка уплетал за обе щеки и перемазался, как свинтус.

– Вкуснятина! – заявил он с набитым ртом. – А почему наша мама такое не готовит?
– Совсем дурак? – возмутилась Юля. – Ты что, забыл, что мы на моторную лодку собираем?

Сколько она себя помнила, родители всегда на что-то собирали. То на байдарку, то на палатку, то на поездку в Карпаты. Этой цели подчинялось абсолютно всё. Литвины питались картошкой, привезённой от бабушки, и серой слипшейся вермишелью на маргарине. Спали на железных кроватях, списанных из заводского пансионата. Одевались преимущественно в отделах уценённых товаров. Все Юлькины «наряды», включая пальто, можно сложить на одну полочку в гардеробе, и ещё место останется. Зато балкон и антресоли забиты туристским снаряжением: палатка, тенты, спальники, рюкзаки, надувная лодка с вёслами, рыболовные снасти, закопчённые казанки, треноги, фотопринадлежности, куртки-«энцефалитки».

Вернувшись домой, Юля поставила варить картошку и угрюмо оглядела давно не белённую кухню. На мойке лежал гнусный субстрат, слепленный из разноцветных обмылков. По окончании похода большинство туристов выбрасывало ненужное, в том числе мыло, чтобы облегчить поклажу. А мама подбирала и потом весь год лепила кусочек к кусочку. Девочка вспомнила увиденное в гостях у Прудких удивительное круглое мыло, через которое пропущена толстенькая верёвочка. Оно было привязано к зеркальной полочке в ванной и чудесно пахло.

Юля закутала кастрюлю с картошкой в тряпьё и уставилась в тёмное окно. Она же частенько забегает к друзьям и подружкам. Почему там её не охватывало такое острое чувство стыда за свои грубые мальчуковые ботинки и протёртую на локтях школьную форму?

Обсуждать с родителями их образ жизни смысла нет. Мама обожает папу, папа обожает походы. Все их друзья такие же. Бабуля слова поперёк не скажет, поскольку безмерно уважает зятя за то, что не пьёт и имеет высшее образование. С этой стороны помощи ждать не приходится. Но и мириться с только что осознанным убожеством их быта невозможно.

– Ладно, – решительно сказала Литвина своему отражению в стекле, – я им сделаю!

И на следующий день записалась в кружок домоводства при ЖЭКе.

Мама, узнав об этом, только покрутила пальцем у виска. Впрочем, продукты, необходимые для готовки, брать разрешила. Тем более что полученные дочкой навыки основательно улучшили семейное меню. Вместо опостылевшей вермишели на столе появлялись винегреты, запеканки, овощные котлетки и вполне приемлемые супы.

Сложности начались, когда в кружке через год перешли к крою и шитью. Тут уже стаканом муки и тремя яйцами не обойдёшься. Неожиданно выручил отец: принёс с работы списанный занавес из заводского клуба. Из него Юлька и строчила на капризной швейной машинке ПМЗ, выпрошенной у бабули, первые свои изделия: фартук, ночнушку, юбку-четырёхклинку. И в один прекрасный день решилась на неслыханную авантюру. Подошла к продавщице Валечке, слывшей во дворе модницей, и предложила ей сшить остромодную макси-юбку покроя годе.

– Ты что, шить умеешь? – окинула её Валечка подозрительным взглядом.
– Вот, – Юля развернула юбку, скроенную всё из того же занавеса грязно-салатового цвета. – Ткань, правда, того… Но ты на фасон смотри. И на отделку швов.
– Нормально, – кивнула соседка после тщательного исследования. – Как раз к лету обновка будет. И в ателье не придётся ходить кланяться. Сколько возьмёшь?
– Ничего, – торопливо ответила Литвина. – Будешь себе ткань покупать, возьми мне столько же. И завтра получишь юбку.
– Годится. Только я тебе другую расцветку выберу, чтобы мы не выглядели как детдомовские.

Юбка получилась на славу. И Валя немедленно заказала ещё и сарафан. А забирать его явилась в компании подружки, которая тоже хотела пополнить гардеробчик. Прослышав об умелых руках младшей Литвиной, потянулись соседки. Кому полотенца подрубить, кому отцовские брюки на сынишку перешить. Родители не обращали внимания на эту бурную деятельность. У них начала подсачивать лодка, и они каждый вечер надували её и совали в ванну, пытаясь обнаружить, где прохудилась. Но Юля не отчаивалась. Она готовила сюрприз.

В ночь перед маминым сорокалетием девочка прокралась в родительскую комнату и повесила на сервант любовно сшитое платье из голубого шёлка с жёлтыми хризантемами. Укрывшись с головой одеялом, она мечтала, как мама нарядится, подойдёт к зеркалу, одёргивая и разглаживая на себе обновку. Как засияют её глаза, подчёркнутые цветом ткани, как она вся преобразится и улыбнётся дочери, сшившей этот замечательный наряд. Но именинница вышла, неся платье в руках.

– Юлька, ты чего свои тряпки у нас в комнате разбрасываешь? – рассеянно поинтересовалась мать, не заметив ни накрытого скатертью стола, ни праздничного завтрака, ни принаряженных детей.

– Это тебе подарок, – улыбаясь, объяснила дочь.

А проинструктированный Вовка с пафосом произнёс:
– С днём рожденья, мамочка!
– Ага, – ответила юбилярша. И, повертев обновку, пожала плечами: – Ну и зачем мне это?
– Мам, тебе сорок лет, а у тебя нет ни одного нарядного платья.
– Ну, сама подумай, дурашка, куда мне в нём ходить?

У девочки задрожали губы и счастливая улыбка стекла с лица.

– Ты плохая мама! – вдруг взорвался Вовка. – Юлька шила-шила, а ты не хочешь! – и разревелся.

Юльке сдержаться удалось. Расплакалась она только вечером у Прудких. Большая уютная тётя Наташа ласково гладила её по голове, испуганная Маришка кинулась заваривать мяту, а Юля всё била себя кулачком по коленке:
– Я же хотела сюрприз сделать!.. По ночам шила! А она… Это несправедливо! Это даже… непедагогично!
– Ну, милая моя, – протянула ей платочек тётя Наташа, – к педагогике нужно иметь такой же талант, как к пению, рисованию или сложению стихов. Твои родители, наверное, его лишены. Хотя… упрекнуть их не в чем. Они воспитали хорошую дочь.
– Да? – изумилась зарёванная Юля.
– Конечно! Ты очень славная девочка. Хорошо учишься, заботишься о семье, глупостей всяких не делаешь. Многие на твоём месте начали бы закатывать истерики: купите мне то, купите это. А ты вместо этого пошла в кружок, шить научилась, готовить.
– Я бы, может, тоже истерики закатывала. А толку? Они вообще не поймут, о чём это я.
– Вот видишь. Ты умеешь реально оценивать обстановку и принимать во внимание чувства и взгляды окружающих. Значит, не так уж плохо тебя воспитали.
– Воспитали… – с горечью повторила Юля. – Так хорошо воспитали, что я в четырнадцать лет умею разжечь костёр с одной спички, поставить палатку за пятнадцать минут, знаю, как найти в лесу ключ с чистой водой, и бросаю ножи, словно Гойко Митич. А вот как выбрать бюстгальтер, избавиться от перхоти и что делать с дурацкими записочками от мальчишек, понятия не имею.
– О! – оживилась тетя Наташа. – Записочки?

Литвина достала из кармана ворох бумажек, которые начала получать с тех пор, как научилась шить. Маленькая женская компания с огромным интересом изучила послания, написанные жуткими каракулями на листочках, вырванных из тетрадей. И тётя Наташа доступно и красочно рассказала о взаимоотношениях полов, о том, как устроены мальчики, об искусстве флирта и прочем, о чём в школе не говорили. Юлька краснела и бледнела, а Маринка, с которой подобный инструктаж уже проводили, важно кивала головой.

– А почему моя мама мне обо всём этом не рассказывала? – вопрошала Юля.
– Не знаю, девочка моя. Мне всё это объяснила моя мама. Ей в своё время – её мама, моя бабушка. Маришка когда-нибудь расскажет об этом своей дочери. А твоей маме, наверное, никто ничего не рассказывал. Потому она и с тобой подобные разговоры не заводит.
– Ладно, – вытерла слёзы Юля, – попробуем. Начнём с Владика.
– А мне больше Димкина записка понравилась. Душевная такая, и ошибок меньше, – прыснула Марина.
– Димка? Ни за что! Мы с ним ещё совсем недавно карбид со стройки тырили. И сосульки на скорость лизали. Лучше Владик.
– А ты сначала потренируйся на Димке, а Владик никуда не денется. Даже лучше будет. Пусть поревнует.
– Итак, запомнила, Юлечка? По лестнице бегать нельзя, тем более через две ступеньки. Нужно восходить, слегка придерживая юбку. И ещё, – назидательно подняла пухлый пальчик тётя Наташа, – у тебя тяжёлый портфель.
– Чего это он тяжёлый?
– Юля, у тебя очень тяжёлый портфель! Особенно когда рядом Дима.
– А-а… Перепутаю всё на свете.
– Потому и предлагаю потренироваться на каком-нибудь менее ценном объекте.

Эту историю Юля рассказала во всеуслышание только двадцать лет спустя – на родительском юбилее. Папа с мамой появились на свет с разницей в три недели, потому круглые даты всегда объединяли. Горел костёр, звучали негромкие гитарные аккорды, постаревшие, но всё такие же лёгкие на подъём родители Юли сидели на брёвнышке, прижавшись друг другу. Братишка Вовка, оставшийся таким же тощим, несмотря на свою прожорливость, доедал под шумок банку сгущёнки. Его верный друг Саша Прудкой прилаживал крючки к спиннингу. Улыбался «малоценный объект» Димка, баюкая их с Юлей дочку – кудрявую Наташку. Удивлённо переглядывались друзья родителей.

– Юленька, но если тебе так ненавистен туризм, – развёл руками папа, – зачем ты вытащила всех нас в Коста-Рику, оплатила рафтинг?
– Ну не в ресторан же вас вести, в самом деле! – воскликнула Юля. – Какой смысл тратиться на банкетный зал, изысканные деликатесы, если для вас нет ничего лучше, чем перловка из котелка? А так – воспоминания на всю жизнь. Как в нас обезьянка сегодня манго кидалась!
– А тукан, который прямо на голову Вовке сел?
– А водопады какие на Пакуаре?

Все заговорили разом, и опасная тема была закрыта.

Уже поздно вечером, опуская москитный полог над широкой резной кроватью, папа резюмировал:
– Хорошо посидели. Только я так и не понял: Юле что, наши турпоходы не нравились?
– Да ну, ерунда, как всегда, – сказала мама, – не обращай внимания.

Виталина
ЗИНЬКОВСКАЯ,
г. Харьков, Украина
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №31, август 2017 года