Вера, надежда, любовь… Были ли эти три прекрасных слова в моей жизни? Уверенно отвечаю: да. И всё благодаря бабушке.

Отца забрали в армию на второй день войны, моя младшая сестра появилась на свет в первый. Она родилась глухонемой, а позже ей поставили диагноз «шизофрения». Отец вскоре погиб. Мама много работала, заболела и получила инвалидность I группы – туберкулёз позвоночника. Эта болезнь мучила её всю оставшуюся жизнь, но прожила она до 83 лет.

И вот я, семилетка, осталась одна с двумя инвалидами на руках. Что делать? Поначалу нас троих приютили родственники. А потом бабушка и дедушка, давно уже поселившиеся в Баку, продали там своё жильё, купили на эти деньги домик в нашем городе – маленький, три на четыре, но с огородом, сараем и садиком. С этого времени жизнь как-то наладилась, и я стала ощущать её в полную силу.

Бабушка Дарья – высокая, худощавая, самая красивая на свете. Дедушка Алексей – небольшого роста, с тяжёлыми узловатыми пальцами, зато с кучерявой шевелюрой и бородкой. Молчаливый. Когда-то, до революции, они владели домом, двумя лошадьми и небольшой мельницей. После исторического переворота их стали называть кулаками. Владеть такой собственностью в молодой Стране Советов оказалось недопустимо, поэтому её просто отобрали. Их раскулачили, хотя у них было девять детей. Спасаясь от репрессий, родители и их старшие дети разъехались по стране, кто куда. Так бабушка с дедушкой оказались в далёком Баку.

Когда они вернулись в родное Поволжье и забрали к себе маму, меня и сестру, то были уже пенсионного возраста, но государство им ничего не платило. На что же мы жили? К маминой пенсии по инвалидности доплачивали 5 рублей на двоих пожилых родителей, так как оба они числились у неё на иждивении. Плюс наша с сестрой пенсия за погибшего отца. Всего этого, конечно, не хватало, но мы были счастливы, что живём все вместе, рядом с близкими людьми.

В первую очередь купили для нового хозяйства пять кур и две молочно-пуховые козы. Одна была с коричневой шёрсткой, ласковая и спокойная. У второй – пух изысканного серебристо-голубого цвета. Она была просто красавица, с точёными ножками на модных копытцах. На голове аккуратные почти прямые рожки, острые и крепкие. Меня она за что-то сразу невзлюбила и не один раз делала этими рожками отметины на моей спине, закидывая платье мне на голову. Вечно сверлила своими хитрыми глазками, высматривая удачный момент для нападения. Я её очень боялась. Моё внимание и ласковые слова она пренебрежительно отвергала, а над слезами откровенно насмехалась. Бабушкина просьба дать козам травы становилась для меня невыполнимой задачей. Но бабушка успокаивала:
– Подожди, внученька, коза к тебе привыкнет и перестанет обижать. Зато посмотри, какой красивый пух у неё! Свяжу тебе из него самый красивый платок.

И связала. Платок получился необыкновенно лёгкий и тёплый, нравился не только мне. В итоге у меня его украли.

Моя психически больная сестра была полностью на моих руках. Сильная, злая, непослушная, она постоянно убегала из дома. Я плакала, а бабушка гладила меня по голове:
– Внученька, знаю, как тебе тяжело. Но ведь она твоя сестрёнка! Что же делать? Подожди немного. Будет она постарше, может, начнёт хоть что-то понимать. Бог поможет тебе, пожалеет, верь в это. Верь, внученька, что и мама поправится. Всё будет хорошо!

Чуда так и не произошло. Но я всегда чувствовала на своей голове тёплую бабушкину ладонь.

Всё домашнее хозяйство было на мне: мыла, стирала, убирала, колола дрова, полола и поливала огород. Разыскивала и приводила домой сестру. Обслуживала и обихаживала лежачую неподвижную мать. Уроки делала только вечером. Иногда горько плакала, если не могла решить задачу. И опять ласковый голос бабушки:
– Не горюй, внученька! Ложись спать, а утром я тебя пораньше разбужу, и ты её решишь. Верь, у тебя всё получится.

И ведь получалось.

Бабушка была верующая. Она научила меня молиться перед едой и перед сном, соблюдать все религиозные праздники, посты. В церковь я не ходила, и она не заставляла, но всегда говорила, что в каждом человеке есть Бог, Он всегда поможет. И с её лёгкой руки поселилось в моём сердце что-то тёплое, защищающее, дающее надежду. Я училась слушать своего Бога, сдерживаться, прощать. Прожила с Ним всю жизнь. Никому ничего не говорила. Ни родственникам, ни сверстникам. Просто жила с Ним. В начальных классах я была пионеркой, в юности – комсомолкой, потом – коммунисткой, ответственным работником, общественницей. Но в моей душе всегда был Бог. С Ним уютнее и не так одиноко.

Однажды, во времена глубокого застоя, мы с дочерью-студенткой побывали в Таллине. После многочисленных экскурсий зашли в костёл послушать музыку. Посмотрели, как проходит служба. Серо, чуждо и неинтересно. Понравился только орган. И тут же, недалеко, шла служба в православном храме. Звучали молитвы, звонили колокола. Зашли. И душа запела: как красиво! Всё родное! Этот хор я готова слушать бесконечно. Даже стоять было не трудно.

Неграмотная бабушка с натруженными руками вложила в меня больше, чем все книги, школа, училище, институт. Научила не терять себя в тяготах повседневной жизни.

Все в нашей семье, за исключением сестры, работали с утра до вечера, даже мама-инвалид. Наша коза-злючка давала прекрасный пух. Бабушка вычёсывала его. Я выбирала сор и ость. А бабушка потом его мыла, сушила, расчёсывала на чесалках и после пряла. Мама лёжа вязала красивые пуховые платки. У нас их охотно покупали, даже заказывали. Я выросла в постоянном труде и заботе о ближних. Нет такого вида женского рукоделия, с которым бы я не справилась. С малых лет шила на ножной машинке «Зингер», вышивала, штопала, облагораживала старую одежду. Выполняла и нетяжёлую мужскую работу.

Дедушка летом запасал для коз траву на зиму, а в наших полупустынных землях это нелёгкая задача. Запасал также ивовые прутья, из которых зимой плёл красивые корзинки всех размеров и форм. Я могла часами наблюдать за его работой и одновременно делать что-то ещё. Мечтала и сама научиться плести, но возможности не было – вечно ждали другие домашние дела.

Ещё дедушка подшивал прохудившиеся валенки. Мастерил удобные коромысла и чудные деревянные санки. Сами катились! А какие красивые и крепкие получались у него кадки для засолки! Его работа буквально завораживала. Вся мебель в нашем доме была сделана его руками и украшена изящной резьбой. Я всё удивлялась, как из корявой деревяшки появляется чудо. Последний табурет, сделанный его руками, переехал со мной из Поволжья в Подмосковье, совсем недавно мы увезли его на дачу.

Когда уже подросла, я спросила бабушку: почему она, такая красивая и стройная, вышла замуж за корявого с виду дедушку? Она рассказала, что в девичестве любила красивого, молодого, но бедного, а отдали её замуж за дедушку, у которого были дом и мельница. Бабушка родила двенадцать детей. После войны в живых осталось пятеро. Все жили дружно неподалёку от нас, и я регулярно разносила по всем семьям бабушкины пироги с разными начинками: с тыквой, паслёном, солёными огурцами, капустой, картофелем. Мне иногда надоедало их разносить – всё-таки сумки тяжёлые. Но бабушка говорила: «Ну как же! Я напекла для всех. Не мне же, старенькой, их нести».

Я несла. А в ответ меня одаривали кто чем мог. Тётя Груша – лоскутками ткани, из которых потом шились фартуки и рубашки. Тётя Поля – китайкой, мелкими яблочками, которые мы сушили и ели зимой.

Никогда я не видела бабушку и дедушку праздно сидящими, с руками на коленях. Если только вечером, когда уже козы подоены, молоко процежено, на минутку сядут они на уличную скамейку у забора, у калитки. И эта скамейка всех, как магнитом, притягивает. Я беру трёхлитровый бидон и иду в подвал за квасом бабушкиного изготовления. Как же он всем соседям нравился! А я не любила за ним лазить в подвал, где страшные жуки, холодно и темно. Квас находился в бочонке с затычкой. Я её выдёргивала, подставляла бидон, наливала ароматный напиток. И что в нём было такого необыкновенного? Что она добавляла в него, какие добрые слова ему говорила, чтобы потом его пили и нахваливали все жители нашей улицы?

Помню, отодвину от бабушки сидевшую рядом с ней соседку, прижмусь к тёплому бабушкиному боку, почувствую её доброе поглаживание по голове. Так тепло и спокойно с ней рядом. Закрыть глаза и молчать… В моей бабушке было всё: и вера, и надежда, и любовь – и всё это она щедро вливала в меня. Мне почти 80, а я до сих пор чувствую её и слышу голос: «Внученька, всё будет хорошо!» Счастлива, что она была в моей жизни.