– Приехали, – объявил Белый и кивнул Зиновьеву: – Пошли.
Не успели они пройти пятидесяти метров, как навстречу показался Рыжий. Он с некоторым удивлением посмотрел на Зиновьева, но к Белому подошёл без боязни, двумя руками обхватил его вытянутую для рукопожатия руку, просительно заглянув в лицо.
– Знаю, знаю о твоём брате, – сказал Белый. – Зачем он в поповский дом залез?
– Да складень у попа есть, восемь створок, за каждую створку дают тысячу долларов.

Юля позвонила знакомой чиновнице, бывшей агрономше. Знакомая, узнав тему разговора, сначала заюлила, потом вообще перестала брать трубку. Предательница. Как все чиновники, она до обморока боялась иметь дело с газетой. Напишут не то – вылетишь из кресла пробкой. Вертикаль, как шампур, как вертел, пронзила, нанизала слуг народа снизу доверху. Те послушно вертелись, шипели, румянились и сочились вытопленным сальцем, как барашки. Совершенно безобидные вопросы – и вот пожалуйста. Как прикажете работать в информационном вакууме?

Женщины в этом году предпочитают яркие цвета, наращённые ресницы всё так же популярны. Короче говоря, слабая половина человечества, несмотря на санкции, во всеоружии и выглядит прекрасно. Тёплые летние дни дополняют проливные дожди, после них остаются глубокие лужи, которые долго сохнут. Я гуляла со своей старшей собачкой, а впереди лужа. Попыталась направить псинку обойти «водоём», а она так на меня посмотрела – мол, не надо мне указывать, сама знаю, что делаю. И я отступила. А собака зашагала по луже с такой нескрываемой радостью и оптимизмом, что у меня появились философские мысли.

Ровно в 11.00 я был по назначенному адресу. Где-то на набережной Яузы. Комната как комната. На стенах портреты каких-то иностранных старичков, я узнал только Сороса, Клинтона и Рейгана. Клинтон, конечно, был тогда ещё не старик, но, кажется, из них всех – он один. Да, ещё Ельцин. Выражение лица – как у стремительно истребляемого изюбря. Круглый бежевый стол, за ним человек десять. Мне указали на мой стул, выдали бейджик с погонялом. Я сел.

Мусор – причина конфликтов между соседями. В кучу, принадлежащую соседнему подъезду, нельзя подкладывать свой. Хотя непросто понять, где заканчивается одна куча и начинается другая. У подъезда на лавочке сидят пенсионерки и зорко следят за порядком. В оставшихся без окон и дверей квартирах неуютно, а во дворе на солнце тепло, и кухня теперь общая на весь подъезд – готовят на костре. Рядом со входом женщины расчистили участок земли, посадили цветы. Пусть будет красиво хотя бы чуть-чуть. Не зря у входа в дом висит табличка «Участник конкурса «Чистый подъезд – 2017».

Однако бороться с привычкой вкусно питаться он не собирался. В течение дня звонил жене, находившейся в декретном отпуске, и после вопроса о маленькой дочери уточнял меню на ужин. Затем вносил поправки в рецепты блюд. Мой начальник так вкусно говорил о еде, что до сих пор помню в подробностях эти разговоры. Лишний вес создавал Андрею Васильевичу много проблем со здоровьем и в быту. Со стороны это иногда выглядело смешно. По городу мой начальник перемещался только на машине, с трудом забираясь в неё. Даже в магазин, находившийся за углом, не ходил пешком.

Муж удивился – до торгового центра ехать полчаса, там можно купить насос, который стоит недорого. Всё равно вещь в хозяйстве нужная, зачем брать у нас? Но насос всё-таки дал с условием: откачаешь – привезёшь. Ни в тот день, ни на следующий насос к нам не вернулся. Муж позвонил Василию, тот ответил, что они уже уехали с дачи, так что вернёт в следующие выходные, «тебе же не срочно». В следующие выходные та же история: «Да-да, сегодня завезу, ой, сегодня никак, давай завтра, тебе же не срочно, ой, мы уже уехали».

Соседи не дремали. И вскоре к нам нагрянула проверка, со всей документацией и серьёзными бумагами. Дядюшке пришлось спилить одно лишнее дерево и уплатить солидный штраф. Ладно, дело прошлое, всё вроде быльём поросло. Но после этого случая дядю Юру занесли в какой-то список неблагонадёжных. Представляете, из-за одного лишнего дерева, которое никому не мешало! Вот поэтому я и не смогла жить в «продвинутой Европе». Уж лучше в «немытой России» поживу – прямо рыдала, когда наконец приземлилась в Шереметьеве. Но это лирическое отступление.

Серёге с Максимом действительно нашлось что вспомнить, да в разговор снова встряла Ольга, желавшая знать о зяте все подробности. Серёге и самому было любопытно услышать, как он дальше собирается жить и на что содержать любимую жену. Работа на дому Кулеватову ни о чём не говорила, а вот то, что Максим держит на рынке два киоска, одобрил. Значит, крепко стоит на ногах и волноваться за будущее Ленки не стоит. Посидев ещё некоторое время за столом, Серёга с Максимом вышли во двор, оставив Ленку с матерью шушукаться.

Сначала испугалась, правда, потом догадалась, что на время ремонта должны пустить специальный автобус – обычно так делают. И действительно, на остановке стояла женщина, сообщавшая всем, что на время ремонта трамвайных путей действует новый маршрут автобуса, бесплатный. Очень быстро подошёл автобус, я всё сделала по инструкции. Быстро добралась до кладбища, убрала могилы дедушки, бабушки, прабабушки, дяди и поехала обратно. Сначала села в трамвай, потом пересела на автобус.

Образование. Запуганные начальством с одной стороны и родителями с другой, боятся отступить от прямой даже в рамках закона, могут действовать даже себе во вред. Ими легко управлять – главное, сказать, что никто не накажет или я скрою «безобразие», а ещё лучше, если вызову огонь начальников на себя и смогу убедить в правильности выбранного решения. Культура. Люди сплошь тонкой душевной организации. Подрядчикам ничего не стоит довести директора какой-нибудь художественной или музыкальной школы до повышенного давления.

Я не торопился домой. У меня было поганое настроение, совсем не хотелось показывать его родным. Сегодня судья дал пять лет моему подзащитному, который хотел убить человека, но лишь ранил – неглубоко и неопасно, удар ножом по касательной задел лицо, оставив шрам. За один пятисантиметровый рубец подзащитный получил пять лет. Вообще-то судья дал такой срок не за шрам на щеке, а за то, что мой подзащитный оказался настоящим злодеем. Он ничуть не сожалел, что хотел убить человека, не сочувствовал ему, и это было видно.