У нас огород – шесть соток, в октябре подполы забиты до отказа, хотя от вскопки до сбора урожая всё делаем сами. Осенью же закупаем у частников рыбу – помногу, сколько принесут, – и мясо. В магазине покупаем хлеб, молочные продукты, растительное масло, ну и мыло, порошки. Колбасы, копчёности берём очень редко, стараемся питаться без химикатов. Изредка, один или два раза в год, ездим на местные курорты за свой счёт, а также в госпиталь – бесплатно.

Короче говоря, решилась я на дерзкий побег. На бегу молила Бога всеми силами своей не очень-то верующей души укрыть меня от всевидящего ока строгой начальницы. Камер наблюдения тогда ещё, к счастью, не было. А на рынке, где сейчас стоят павильоны, прямо под открытым небом находились лотки с золотыми мандаринами. Очередь была небольшая. Люди торопятся, теснят друг друга, вспыхивают и гаснут безобидные конфликты...

В итоге сидела с ноутбуком, тратила дорогой заграничный мобильный трафик и гоняла деньги, заполняла документы, сдавала отчёты – вместо того чтобы идти на пляж и расслабляться. Ребёнок пребывал в недоумении: на море мы или в Москве? И это стало переломным моментом, меня вдруг посетила мысль: а что я вообще делаю? Да, живу в прекрасном жилом комплексе, но выплачиваю такой ипотечный кредит, что на эти деньги могла бы снимать хоромы.

На первых порах пребывания здесь, в Америке, когда набили себе животы хлебом американской вольницы, казалось, что пресловутый интернет заменит нам родных, близких, друзей. А дикий ритм работы на выживание естественным образом придёт на смену красивым молдавским свадьбам и куматриям (празднование рождения ребёнка. – Ред.), весёлым вечеринкам на работе да и просто обычным посиделкам на кухоньках за стаканчиком красненького.

Он обычно по выходным убирает квартиру вместе со мной и, когда приходит с работы, моет посуду. Но, если я готовлю каждый будний день и не по одному разу, то он может схалтурить и оставить посуду на пару дней в раковине и просто отдыхать вечером. Ну и всякие мужские дела – полочку, там, прибить, кран починить – на нём. Подарки без повода мне не дарит...

Кулеватов сидел в комнате видеоконтроля перед монитором, следил, чтобы покупатели не воровали и не портили товар. Обязанности не бог весть какие, и он уже рассчитывал доработать здесь до пенсии. Уличная камера показала двух великовозрастных оболтусов, которые катили в покупательской тележке третьего и уже были на другой стороне проезжей части. Серёга догнал парней через два квартала.

Вынашивала, дорабатывала сей жизненный проект, попутно исполняя свои должностные обязанности с дипломом в кармане и имея допуск к фондовым материалам с грифом «Секретно». А допуск оформляется через Москву на основе твоих анкетных данных – если ты не был, не состоял, не привлекался, родственников за границей не имеешь. Без этого допуска в геологии нечего делать, сведения о запасах и координатах месторождений полезных ископаемых приравнены к государственной тайне...

Один красивый итальянец, наполовину русский (по его словам), подходящий по возрасту, предложил общаться. Неделю созванивались по вайберу, и я воспарила на крыльях любви. Сколько красивых слов было сказано, сколько комплиментов сделано! Но я женщина практичная, на веру всё, конечно, не брала, хотя честно признаюсь: как же это затягивает! Тем не менее всё ждала, когда итальянец начнёт просить деньги.

Мы рассмеялись. И я дал. И этому бы дал. Этот был высокий, сутулый, белобрысый и весь неухоженный. Кроме головного убора. На голове его была выгоревшая шляпа-панама, такие носили в восьмидесятых наши солдаты в Афгане. Бросилось в глаза: шляпа была выстирана и поглажена, и украшала её советская рубиновая звёздочка, казавшаяся на выгоревшей материи каплей свежей крови. Шляпа выдержала два года безжалостного азиатского солнца.

Решил переночевать в Петрозаводске, в гостинице. Паспорт, военный билет и небольшие деньги лежали во внутреннем кармане, а телефон и папка с документами остались на переднем сиденье машины. Потом ругал себя, что не вернулся за ними. Ну, это понятно: поздняя ночь, а рано утром выезжать в Мурманск. Утром увидел, что машина вскрыта. Ни папки с документами, ни телефона нет, и переднее колесо повреждено.

1968-й, Ирка старше нас на полтора года, «кандидат в студенты» – раньше у них в институте существовало такое понятие. Не хватило абитуриенту одного балла, но в вуз его принимали. Человек учился, ему выдавали зачётную книжку и предоставляли место в общежитии, только вот стипендию не платили. И как только по какой-либо причине освобождалось место, кандидата зачисляли в настоящие студенты. Так произошло и с Иркой.

За всю Россию сказать не могу, но у нас во Владикавказе студенты-медики не дежурят в отделениях по ночам – сама находилась в хирургии, видела. Студенты в кабинетах поликлиник тоже не были обнаружены, все обитают в регистратуре. Врачей у нас уважают. В нашей республике стопроцентная укомплектованность медицинскими кадрами, так что из медицины работать в сельских огородах никто из молодёжи не бежит.