Брат мужа испугался и женился на ней, хотя работавшие с ним ребята говорили, что эта девица спала со всеми подряд, надеясь подцепить дурачка, который на ней женится. И такой дурачок нашёлся – мой деверь. Девица и в самом деле была беременна, но по настоянию свекрови сделала аборт, потому что та не была уверена, что ребёнок от её сына. Кстати, эта девица однажды сказала тёте моего мужа, что как только увидела квартиру...

Но вот что касается санитарок-уборщиц – это, прошу прощения, цирк с конями. Все как на подбор с непомерным гонором и необоснованными амбициями. Не знаю, может быть, они все с высшим образованием, научными степенями, может, просто жизнь заставила их выбрать такую работу? Вот откуда что берётся? Чтобы не быть голословной, приведу конкретный пример. В гинекологическом отделении процентов 70 женщин лежит после всевозможных хирургических вмешательств...

Двое крепких парней качнулись в её сторону. Однако третий – бритоголовый, в тёмных, невзирая на дождливый день, очках – одним взглядом просканировал её старомодный плащ, потрёпанную сумку, убогие сапоги и мотнул головой, возвращая крепышей в исходную позицию: мол, эта опасности для босса не представляет. Благополучно пройдя «фейсконтроль», Милена отошла к витрине с керамикой, вполглаза разглядывая охраняемую особу. А там было на что посмотреть.

Для обмена нужны весы. У нас с партнёром были напольные, очень удобные. Правда, каждый селянин горел желанием взвеситься: люди проверяли, не врут ли весы. Ну даже если врут? И картофель, и арбузы ведь взвешиваются на одних и тех же весах. Нет, каждый норовил взгромоздиться на хлипкую конструкцию с беспомощно бегавшими стрелками. Отказывали мы только полным людям: максимальный вес, который показывали весы, – 100 килограммов.

Комната была плохо освещена. Свет от настольной лампы закрывал огромной головой незнакомый человек, сидевший за столом спиной к Алексею. Оттопыренные уши его просвечивали, и на них ясно вырисовывались извилистые розовые жилки. Миша, осунувшийся, бледный, стоял рядом, засунув руки в карманы. Алексей ступил через порог. Миша не шагнул навстречу, как обычно, не сказал слова приветствия. Он только повернул голову, но на лице его по-прежнему осталось выражение подавленности и уныния.

Успех во многом объяснялся Машиной внешностью. Большеглазое, филигранно обработанное природой личико. Совершенно противоестественная, вопиющая, даже непристойная диспропорция между игольной талией и пышным бюстом и бёдрами. Одежда и хорошая ткань были дефицитом, но Маша сама строчила на машинке платья из платков: тяжёлых вдовьих павлопосадских, цыганских, стеклянистых с люрексом...

Коротко о себе. Я 1955 года, родился в Евпатории, вырос в Великих Луках. Пенсионер, нахожусь в прекрасной физической форме. Не пью, изредка, в праздник, могу немножко пригубить. Правда, курю. Ищу жену, год рождения с 1959-го, с сыном, и чтобы сын был безотцовщина, а не после развода женщины с мужем. Почему именно так? Просто хочу, чтобы сын был подлинно моим. Буду рад ответить женщинам из Латвии, Германии и Белоруссии.

Говорят, всему в этом мире можно найти разумное применение, кроме храпа. И лыж, добавлю от себя. Мне, родившейся на юге, где снег «давали» не каждый год, лыжи представлялись каторжным приспособлением, которым ни один человек в здравом уме и трезвой памяти добровольно не воспользуется. Но учиться-то я уехала в город, где ноябрьские демонстрации нередко увязали в снегу.

У меня единственная к нему претензия: не желает зарабатывать хорошие деньги, делать карьеру, и с этим я никак не могу справиться. Муж из тех людей, что плывут по течению. Его не интересует профессиональный рост, у него нет увлечений, кроме автомобилей и спорта, которые могли бы принести доход. Я всегда много работала и зарабатывала в разы больше него, но я уже устала. Нет, его зарплату нельзя назвать совсем низкой, средняя по нашему городу, но для комфортной жизни не хватает.

Работала она обмотчицей в депо, перематывала сгоревшие электродвигатели, сидя в маленьком удобном цеху. Окончив в своё время техникум, привыкла считать себя чуть-чуть повыше да поумнее большинства окружавших. Может, оттого и замуж в молодости не вышла. Предлагали ей, да она разборчивая была, гордая, цену себе знала… Павел из-за этого долго боялся к ней подойти, хоть сам человек солидный, видный.

У меня были хорошие родители, очень нас любили. Я решила остаться в родном городке и 32 года отработала за копейки санитаркой. Но в нашей районной больнице нас, санитарок и уборщиц, никто не унижает. За много лет сменился не один главный врач, да и коллектив, где работаю, менялся не раз. Почему-то спесивые зазнайки и сплетницы в нашем городе не задерживаются, уезжают. Наверное, ищут, где получше и побольше платят. А мы остаёмся и живём, лечим людей, как прежде, при Советском Союзе.

В квартиру к Юре она уже не ломится: сначала он смущённо извинялся, потом страдальчески морщился, а потом пообещал прикончить бабу Нэлю подручными средствами и вовсе не гарантировал, что её смерть будет быстрой и безболезненной. Луддитом Юру прозвали за то, что он не дружит с бытовой техникой. Не знаю, что он за инженер, но Юра и техника – понятия несовместимые и взаимоисключающие.