В пригородной электричке нашла золотую подвеску. А через неделю меня обворовали на работе, и стоимость украденного кратно превышала стоимость найденной вещицы. Потом нашла золотой браслет. И вскоре сломала ногу: сложный перелом, больничный на полгода. На крыльце одного из ночных клубов нашего города нашла дорогую мужскую печатку, тоже золотую. И тут же за это поплатилась: рядовая плановая операция принесла осложнения.

Сегодня пишу отзыв на заметку Галины Плущевской «Господи, как рыдала мама!» (№16). В ней говорится о том, как пожилая женщина к юбилею сына отправила посылку из Израиля в Россию, а та из-за халатности почтовых работников вовремя не дошла, провалялась где-то. Мой же рассказ можно было бы назвать «Господи, какие крохоборы работают в ведомстве «Почта России»!». Также подойдёт и другой заголовок: «Странные вещи». Вы поймёте, почему.

В полутьме огромного помещения, где через полчаса всё начнёт греметь, сверкать и двигаться, было тепло, уютно. Колька проверял, всё ли находится на своих местах, всё ли в порядке. Ничто не укрывалось от его внимания. Он заглядывал даже в мусорные вёдра, укоризненно покачивал головой, если видел, что уборщица тётя Галя поленилась вчера вынести их, брал и выносил сам.

Но и в те времена, так же как и сейчас, у некоторых мальчишек пенсионные деньги стариков уходили на курево и алкоголь, и кто-нибудь из них, покупая пачку «Столичных», хвастал, как сильно его любит бабушка и что у него хватает даже на дорогие сигареты. Но старики редко баловали такими деньгами своих внуков. Мы сами зарабатывали себе на карманные расходы.

Наши родственники всегда отоваривались только в оптовых магазинах и с большим запасом, причём брали лишь самое необходимое. Когда мы с мамой приезжали из Петербурга, то останавливались у бабушки с дедушкой. Продукты покупали сами, в том числе для меня, тогда ещё ребёнка, – лимонад, чипсы, сладости. Но когда в гости приезжала семья тёти, всё это очень быстро исчезало.

...К тому же я очень приметная покупательница, поскольку везде таскаю за собой собаку, тоже приметную, ныне редко встречающейся породы ризеншнауцер. Обычно оставляю барбоса у дверей, а если магазин большой, с просторным тамбуром, то в нём. Разумеется, как положено, в наморднике. Пёс меня терпеливо ждёт, глядя сквозь стеклянные двери в торговый зал и не обращая внимания на покупателей.

И стали молодые копить на автомобиль, да не абы какой, а, естественно, новый – недешёвую иномарку. Чтобы быстрее купить, решили экономить на еде. Он питался на работе за счёт фирмы, она вообще не ела, так как не работала и работать не хотела: не престижно. Вечером ходили по гостям – ужинали. К нам захаживали три-четыре раза в неделю. И это бы всё ладно, не жалко, – так они ещё и претензии высказывали: не то едим, это не так приготовили, пирожки неправильной формы.

После школы доця поступила в колледж, а потом и в институт. Родители ею гордились: сами они не имели высшего образования. Папа платил за всё, а потом подробно рассказывал родственникам, сколько отдал денег за учёбу дочечки и сколько ещё предстоит отдать. Но на первом курсе доця бросила институт. Правда, родителям об этом не сказала и продолжала брать у папы деньги на учёбу.

Комната была достаточно меблирована для проживания холостяка: два кухонных пенала (один – для посуды, второй – для книг), двустворчатый фанерный шкаф, обеденный и по совместительству рабочий столик, два табурета, потемневшая тюлевая занавеска на окне и главное – диванчик, на котором в отрочестве спал сын Санька. К такой вот новой жизни я был теперь приговорён, правда, с отсрочкой исполнения: мы заключили нотариальный договор...

Нашлись и шпроты за полцены. Ободрённая успехом Марфа Гавриловна пошла на ряды, которые по привычке называла колхозными. Она подходила к хлопцам и девчатам помоложе и просила взвесить две картофелины. Кто-то взвешивал и называл цену, а кто-то просто совал ей несколько клубней: бери, мол, бабуля, не обеднею. Так килограммчик и набрался. А вот солёные огурцы пришлось покупать за полную цену.

Одни – на работу, чтобы успеть вымыть полы до начала трудового дня в офисах, бутиках, кафе; это небольшая, но спасительная прибавка к пенсии в 6–7 тысяч рублей. Помогает выжить. Другие едут уже к взрослым детям, чтобы отпустить их на работу, а самим заняться внуками: проводить в школу, детский сад или посидеть с ними дома. А попутно наварить щей, купить хлеба, убрать в доме, погладить бельё. Другими словами, порадовать своих кровинушек, измотанных ранним подъёмом...

Я вообще-то девушка впечатлительная. Когда в юности читал «Мифы Древней Греции» Николая Куна, мне всё древнегреческое представлялось величественным, торжественным, гармоничным и прекрасным. Всё-таки великая культура. Колыбель европейской цивилизации. Но когда стал перечитывать древнегреческие мифы из других источников в зрелом возрасте, я ужаснулся. Всё понимаю: миф, архаика, колыбель, культура, архетипы… Но зачем же родному папе серпом коки чикать?