Купила в магазине для взрослых пару приспособлений, ими и балуюсь, если приспичит. Прекрасно себя ощущаю, никаких проблем в интимном плане, настроение нормальное, на людей не кидаюсь, недовольства в адрес «мужчин-козлов» не высказываю, как некоторые незамужние сотрудницы – жаль смотреть на таких, правда. У меня есть пара приятелей мужского пола, отношения чисто дружеские, можем вместе сходить на соревнования по спидвею, в театр, на выставку.

Медленно иду до самого нашего дома, натренированным взглядом грибника сканируя только что уложенный асфальт. Ничего не нахожу. Поворачиваю назад, одновременно думаю о туфельках, хороших и разных. Туфелька Золушки. Ну, это классика, здесь все понятно: потеря туфельки, неповторимость ножки и счастливый финал. Что ещё? Польский эротический фильм времён моей юности, пожалуй, один из самых удачных в жанре.

Девушка мне понравилась, но я быстро понял: она здесь не одна, с компанией. В итоге так и не решился подойти, мы только издали молча улыбались друг другу. Покидая клуб, она прошла мимо меня, кивнула и протянула руку на прощание. Растерянно пожав её ладонь, обнаружил в своей сложенную бумажную салфетку, на которой оказался номер телефона и имя – Жанна. Выспавшись дома, достал эту записку из кармана, криво усмехнулся – надо же, стюардесса, да ещё Жанна, это просто пошлость или глупая шутка. Разорвал салфетку, подумал, сложил части и набрал номер. Следующим вечером мы с ней сидели в кафе и болтали.

Новый знакомый оказался мужчиной обычной внешности, но я подумала – главное, что не вызвал сразу неприязни. Сделал мне комплимент, и мы поехали к нему. По дороге я очень волновалась, ругала себя за легкомыслие, но было уже поздно. Он убеждал меня не бояться, ведь в случае чего его легко найти по переписке. В общем, я решила: будь что будет. Приехали к нему. Нас встретила громким лаем маленькая собачка, любимица его жены. Посовещавшись, решили немного выпить, так сказать, для снятия психологического барьера.

В тот день у меня было запланировано деловое свидание с одним индийцем, владельцем небольшого ювелирного магазинчика. В ожидании «соучастника» – мой бизнес, связанный с драгоценными камнями, считался на Шри-Ланке незаконным – я сидел в небольшом ресторанчике на берегу, пил вино и поглядывал на белоснежные яхты. Местечко тихое, даже неприметное, отгороженное от крупного отеля высоким кирпичным забором. Тем неожиданней для меня оказалось появление скутера. Он мчался по волнам, слегка касаясь блестевшей на солнце воды.

Год мы переписывались и, так и не успев хорошо познакомиться, но зато внутренним чутьём узнав друг друга, обо всём договорились. Я поехал за ней, за своей красавицей, за тридевять земель, в Пермскую область. Приехал, сообразили там какой-то вечерок – оба были голы как соколы, – а затем пошли в загс. Но регистрировать нас не собирались: на момент подачи заявления моя будущая супруга ещё была там прописана, а когда через неделю пришли регистрироваться, она уже оказалась выписана...

Встречались два-три раза в месяц. Конечно, хотелось бы чаще, но не получалось. В остальном всё было круто, на мой взгляд. И вдруг он неожиданно решил прекратить свидания. Перестал приезжать, реже выходил на связь. На мои вопросы отвечал уклончиво, но когда я всё-таки настояла, заявил: пришла пора завершить наш роман. Надоело прятаться, бояться, вдруг кто-нибудь увидит и расскажет его жене, посёлок-то у нас небольшой, все на виду. Вообще-то мы уже не раз говорили – надо завязывать, но всегда приходили к выводу, что это невозможно, ведь любим друг друга. И вот он в одиночку принял такое решение. Хочешь обижайся, хочешь нет.

Девчонки приходили в клуб нашей академии на танцевальные вечера. Надевали лучшие платья, подводили глазки и красили губки маминой косметикой, у кого не было модных туфелек – одалживали на вечер, только бы понравиться, а вдруг судьба. Сидели на банкетках, натянув платьица на коленки, сбивались в робкие стайки у стен, подпирали мраморные колонны, а молодые холёные жеребцы – то есть мы, курсанты – разглядывали их, словно на рынке работорговли, выискивали смазливые кукольные лица, стройные ножки, осиные талии.

На следующий день позвонила Вике, поблагодарила за гостеприимство, но честно сказала: её кузен – просто свинья, вёл себя по-хамски, некультурно и отвратительно. Она забормотала, извиняясь, стала уговаривать – мол, парень был нетрезв, вообще он хороший и добрый, он бы ничего плохого мне не сделал, просто не умеет вести себя с девушками, теряется. Ничего себе! За такую «растерянность» в полицию сдают, пусть бы его там научили ухаживать.

Вот тут она мгновенно протрезвела и всерьёз испугалась. Привела в дом неизвестно кого, ещё пить с ним вздумала, а нормально ли у парня с головой? Похоже, он дуреет от спиртного, съезжает с катушек. И что делать? Сопротивляться? А если этим только разозлишь его? Лучше потерпеть, сделать вид, будто всё нормально. Тем временем сексуальный террорист крутил Лену в разные стороны, как тряпичную куклу. Снова развернул к себе лицом, сильно встряхнул.

Объясняет это тем, что ей «так спокойнее». Разумеется, я и без замка никогда не входила к сыну в комнату без стука, даже когда он один. Хотя не вижу ничего преступного в том, чтобы мать заглянула к своему ребёнку, не чужие люди, слава богу. Если Лена так боится, что ворвусь и помешаю их интиму, так подобное точно невозможно: когда они занимаются любовью, слышно на всю квартиру, как говорится, не ошибёшься. Естественно, в такой момент не стану ни стучать, ни вламываться.

Мне объяснили, мол, это бесплатно, для сотрудников привезли из рыбсовхоза за счёт предприятия, а мне специально оставили самую большую, с икрой, чтобы хоть чем-нибудь порадовать в день развода. Начальник попросил водителя, и тот отвёз меня вместе с рыбиной домой, занёс её в квартиру. Мои соседи-молодожёны помогли кету разделать, и я с ними поделилась. Возились долго, а потом я ещё дольше сидела в ванной, отмывалась, чтобы не вонять как рыбачка.