«В ассортименте» – пиво и вобла. Пиво в больших гранёных кружках. Разливное. «Жигулёвское». В ассортименте также чёрный хлеб, соль и перец. Блюдце с нарезанными кусками бородинского, солонка и «перчонка», пузатенькие такие, тоже гранёные. Берёшь в руки – маешь вещь. Сначала солишь хлеб, потом – перчишь. Всё строго по порядку, как с водой: горячая, потом – холодная. Ритуал, ничего не попишешь.

Родители у Саши работали в школе, папа преподавал историю, мама – литературу. А Саша выбрал профессию врача. Вместе с дипломом получил звание лейтенанта и распределение. Поехал работать в областную больницу и ни секунды об этом не пожалел – столько практики! А ещё Саша женился на первой красавице городка, продавщице местного универсама. В 82-м его вызвали в военкомат, предложили поехать военным хирургом в Афганистан.

В начале двухтысячных у меня случился бзик – я стал коллекционировать футболки: итальянские, немецкие, английские, французские, австралийские, греческие. Гардеробчик стремительно разрастался и достиг почти трёхсот единиц. Психологически это объяснимо: у меня закончился аскетический этап жизни – военная служба. Я развёлся с женой и обрёл свободу, стал хорошо зарабатывать и получил возможность тратить деньги только на себя.

Пару дней назад случился серьёзный шторм. Такие волны я видела только в фантастических фильмах. Казалось, они разгонялись где-то в середине океана, набирали силу и скорость, а потом с высоты трёхэтажного дома обрушивались на берег. Оглушительно бил по окнам и крыше ливень, молнии разрезали небо пополам. С каждым раскатом грома внутри всё сжималось, охватывал какой-то первобытный страх. Ощущения усиливались отключённым по всей деревне светом.

Ругаю себя на чём свет, но ничего не могу изменить. Дело в том, что я очень люблю людей, а если это близкие или друзья, вообще могу снять последнее и отдать, отчего потом сама страдаю. Мы с мужем дружили с одной семьёй. Они занимались малым бизнесом, имели небольшой магазин, дела шли неплохо. Я тогда же стала предпринимателем, у меня был свой павильон, но с бизнесом, увы, не ладилось.

Неширокий луч на красном ковре показывал, что солнце ещё не встало в зенит, а только заходит на поворот, выплывая сбоку над Байкалом, над посёлком, над сопками и речкой; день обещает быть ясным. Жена уже поднялась, отворила дверь в дом. В спальню за печку тянулся летний, но ещё прохладный рассветный воздух. Весело свистнула пролетевшая в Иркутск первая утренняя электричка.

Полиция, тогда ещё милиция, перестала реагировать на наши вызовы. То есть вызов они принимали, но не приезжали. Участковый устал к нам ходить. Может, им тоже песня не нравилась? Все соседи вздохнули с облегчением, когда Лена и Вова продали квартиру и съехали. Сколько было радости! До тех пор, пока не появились новые жильцы – тоже громкослушатели.
Но это уже другая история.

Однажды я заснул на кладбище. То есть привёз пассажиров на Митинский погост и почувствовал острое желание вздремнуть. Чтобы не клевать за рулём и за безопасность пассажирской жизни не переживать. Просыпаюсь – благодать. На остановке мать с дочкоjй руки к лесу протягивают, то есть сигналят, желают покинуть скорбное место. К ним по очереди подъезжают кладбищенские каталы и тут же отъезжают.

Хочу поделиться неприятной историей, связанной с младшей дочерью. В 2006 году она устроилась в правоохранительные органы на должность дознавателя. Работала с душой, с большим рвением, любила свою работу. Вникала в жизненную ситуацию каждого человека. Руководство и сотрудники её ценили. По характеру она добрый, отзывчивый человек.

И я стала с интересом наблюдать за разворачивавшейся сценкой. Продавец протягивал книги, потенциальная покупательница отрицательно качала головой, он настаивал, та отмахивалась. После очередной порции бурных уговоров женщина просто объехала назойливого коробейника, будто столб, и удалилась, ускоряя шаг. Мужичок вернулся в беседку, шипя и плюясь, как облезлый дворовый кот.

И тут, оглядев автобус, где половина местных мачо сидела в таких же головных уборах, я поняла: это только для нас вестерны – экзотика. А эквадорские ковбои – погонщики коров – смотрят кино о самих себе, о своих колхозах, разборках с председателем… Ну как мы, например, раньше любили «Кубанских казаков», «Свинарку и пастуха», а потом западали на «Ментовские войны», «Улицы разбитых фонарей».

Мужчина угрюмо молчал. Объяснить супруге, кем для него была «всего лишь одноклассница отца», он не надеялся. И дело даже не в том, что совершенно чужой в общем-то человек принимал его, пацана, на все лето, соглашаясь взять в качестве оплаты разве что сумку с тушёнкой и сгущёнкой, что ему же и скармливались. И не в том, что в первых числах июня в село прибывал кашляющий и чихающий заморыш с синими кругами под глазами...