Никто больше не мешает Люде подробно мечтать о пенсии, о пруде, уточках, крошках от батона. Вон она, на кухне. С кошкой на подоконнике во двор смотрят. Окно летом открыто. Зелено. Птицы поют. Ветерок. Обрадованная душа у Люды. Травить никого не пришлось. Сами всё отдали. Не подходи к этому окну. Не смотри Люде в глаза. Иначе втянет в её зрачки, и наступит спокойная старость.

Первая же битва под лозунгом «Так вот кто много лет гадит под окнами всей шестиэтажки! Позор!» закончилась моим полным поражением. Я не смогла вставить ни слова. Смысл её появления у нас на пороге был только в том, чтобы хорошенько поругаться. Да, она выиграла бой, но всё же я не проиграла войну. В тот же день, а также ежедневно в последующие две недели я выбрасывала пакет с отходами в мусоропровод.

С Александровым мы когда-то познакомились по работе, и он произвёл на меня неизгладимое впечатление. Большой, уютный, тёплый, добрый весельчак, он ещё и талантливейший ювелир. Не примитивный ремесленник, тиражирующий удачно найденную модель, а настоящий художник. Он не только отливает металл, вытягивает на фильерах серебряную проволоку, паяет, полирует, чеканит и чернит, но и сам режет поделочные и полудрагоценные камни...

У нас термометр с утра показывает тридцать градусов в тени, днём – просто убийственное пекло. Собаки и кошки лежат неподвижно, людям тоже хочется замереть и не двигаться. Но нужно спасать огород и сад. Воду льём непрерывно, каждый день. Но она, кажется, высыхает, не долетев до земли. Даже яблони-дички и декоративный виноград укоризненно шелестят высохшими листочками.

Запредельные цены на отдых в Турции подстегнули наш интерес к родному Кавказу и Черноморскому побережью. Итак, мы с сыном прибыли в Кисловодск. Город встретил питерской изморосью, висевшей в воздухе. Заселились в хостел (общежитие для туристов. – Ред.), а когда распогодилось, пошли гулять в парк. Залезли на свою первую гору и долго искали ручных белочек, для которых привезли мешок сушёного арахиса. Но нашли лишь большую стаю котов, обедавших у входа в санаторий имени Орджоникидзе.

Я уже не говорю, щадя читателя, о некоторых других звукоиспусканиях, например, тех, что издаются местом, именуемым щепетильно-стыдливыми японцами «моя северная сторона». Отмечу только, что я знавал одного дедушку из деревни Головня, Василия Сидоровича Прямкова, который на спор громко исполнял своей «северной стороной» марш «Прощание славянки», а после каждого соответствующего непроизвольного «северного» звукоиспускания...

Я вот примерю перед зеркалом скромные коралловые бусики и тут же сниму: некомфортно. Единственное, что не тяготит, – это янтарь. Конечно, не такой крупный, как предпочитает фрау Меркель, а ниточка с необработанными капельками древней смолы. Хотите – верьте, хотите – нет, но для меня это мощнейший оберег, другие украшения со мной не дружат. А Дуся обвешается, как новогодняя ёлка, хоть дорогими украшениями, хоть дешёвой бижутерией, и выглядит потрясающе эффектно, ей всё идёт, всё хорошо!

Вспоминаю первые годы своей бурной учительской карьеры: я ужасно боюсь старшеклассников – смотрят насмешливо, устраивают всяческие проверки и каверзы. Почему-то кажется, что всё знают и без меня. И никакого сочувствия и снисхождения! Однажды я как-то нервно хватаю со стола пачку тетрадей – и слышу характерный треск рвущейся бумаги. Под тетрадями – раскрытый классный журнал.

Моя подруга Надя прочитала в местной газете заметку: один «порядочный человек ищет подругу жизни», номер телефона прилагался. Она позвонила и выяснила, что объявление дала мать мужчины. Та стала слёзно умолять Надежду не откладывать дело в долгий ящик, а поскорее явиться «на смотрины жениха», поскольку сам он необыкновенно скромен и вряд ли первым отважится на такой шаг.

Тюлени на лежбище и отдыхающие на пляже, похоже, подчиняются одним законам. Как выбрали себе территорию в первый день, так всё время туда и возвращаются. Конечно, и среди ластоногих, и среди прямоходящих встречаются непоседы, готовые менять дислокацию хоть по три раза на дню. Но основная масса хранит верность однажды выбранному кусочку пляжа. Пляжный этикет предписывает в первые дни отдыха игнорировать окружающих, дабы не вторгаться в личное пространство.

Поехали мы как-то в Португалию. «Ого! – скажет кто-то. – Так обыденно звучит, как будто на дачу». Это сейчас обыденно звучит, когда вернулись. А собирались мы туда долго, года два или три. А точнее, моя подруга Аришка на протяжении последних лет периодически повторяла одну и ту же фразу: «В Португалию надо съездить обязательно». И это «обязательно» каждый раз звучало неотвратимо, а порой даже злобно.

Наш папа – судья. 25 лет его судейского стажа дались семье непросто. Нет, папа не приносил с работы проблемы и не обсуждал их с нами, он просто сделал из дома работу. Мама по праву заняла должность прокурора, бабушка – адвоката, а мы с братом попеременно выступали в роли обвиняемых. Это в привычных семьях дети оправдываются, а мы предоставляли доказательства; это у других было время сна, а у нас – комендантский час.