И тут последовал очередной вопрос. Не помню какой, но женщина почему-то очень ждала на него ответа, с интересом глядя мне в лицо. Несколько секунд я боролась с куском во рту, пытаясь проглотить, не жуя, – с риском для жизни. А затем просто выплюнула его себе в руку, стараясь сделать это незаметно. Потом долго сидела с этими жёванками в руках – салфеток не было, а к еде на тарелке я так и не притронулась, не класть же туда! Поэтому ждала случая, когда можно будет выкинуть.

Вечером я с нетерпением ждала её с работы, чтобы услышать, какими комплиментами осыпали новоиспечённую модницу коллеги, соседи и знакомые. Но мама пришла вся в слезах, швырнула новую шляпу в угол комнаты и рассказала следующее. Конечно, на работе все оценили её шляпку. Потом она, как обычно, отправилась в продуктовый магазин, встала в большущую очередь.

Мои родители работали в военном городке на электроподстанции, жили мы рядом с ней в служебном коттедже. У нас в доме стоял служебный телефон с так называемым московским номером – подобные номера в городке были у немногих. Все остальные ходили на переговорный пункт, ещё можно было позвонить с почты. Поэтому к нам круглосуточно шли знакомые звонить своим дальним родственникам, тем более с такого телефона звонки бесплатные.

Однако американская тётка оказалась доброй. Детка уже окончила российский университет, и тётя снова пригласила её к себе – предлагала приехать доучиться в Америке несколько лет, опять же за её счёт, и если всё понравится, остаться там поработать на хорошем месте. Если же не понравится – всегда можно вернуться домой. Но дочь встала на дыбы. «Засуньте свою Америку себе в задницу! – заявила матери, которая умоляла её хотя бы подумать. – Я хочу жить в России!»

В далёкие семидесятые ничего этого и в помине не было. Спорт был – всякий, доступный, но не для фигуры. Заграничные шейпинги и аэробики задирали ноги, приседали и подскакивали где-то далеко, за железным занавесом, и не соблазняли честных советских комсомолок своими растлевающими 90–60–90. Поэтому в ходу были разные доморощенные рецепты стройности и похудения, передаваемые из уст в уста. Одним из них со мной поделилась одноклассница.

Вопрос застал меня врасплох. Я вздрогнул и поднял глаза от опавшей листвы под ногами. Передо мной стоял невысокий кряжистый мужичок в фуфайке неопределённого цвета и синих стёганых штанах, заправленных в кирзовые сапоги. На плече у него болталось странное ружьё с широким раструбом на необычно толстом стволе. Тепло одетый, он выглядел крайне нелепо в жаркий осенний полдень, а его вопрос вызывал недоумение – только шутник или не вполне адекватный человек мог спросить...

Я пришла, когда дочь уже сделала позу «собака без костей», – это когда большие псы, не желая что-либо делать, садятся попой на пол и не сдвигаются с места, хоть силой их волоки. Потом последовали уговоры. И вдруг выяснилось, что дочь, по её словам, вовсе не соглашалась на поездку, а просто машинально угукнула в ответ. Затем она начала орать, что ей на всех плевать, надоело подчиняться.

Ещё случай. В выложенных на прилавке великолепных фруктовых пирамидах вы присматриваете яблоки – крупные, глянцевые, золотые плоды. Продавец ныряет под прилавок, копается в невидимых ящиках и выбрасывает на чашу весов пакет с яблоками – но какими! Меленькими, зеленовато-бурыми, битыми, пятнистыми, с гнильцой. Вы настаиваете на таких, как на витрине. Но, вместо того чтобы нарушить яблочно-витринное великолепие...

В этом старом, но крепком доме с большими квартирами и высокими потолками родителям Сашеньки пятьдесят лет назад выделили жильё в коммуналке. Вскоре появился на свет младший брат Андрюшка, и их скромная жилплощадь приросла ещё одной комнатой. В начале восьмидесятых семья Шварцман получила долгожданный вызов и эмигрировала, освободив комнату с балконом.

В детстве мне хотелось стать писателем, печататься в журналах, издавать собственные книги, встречаться с читателями, раздавать автографы – всё вот такое. Прошло много лет, мечты сбылись. Даже не знаю как. Что-то всё писал, писал, сначала дело не двигалось, потом пошло. Ну и вот. Ладно, это такая глобальная мечта, есть же и попроще. Допустим, я несколько лет страстно хотел выкопать на даче колодец, чтобы была чистая холодная вода.

Меня саму к семейной жизни как-то не особо готовили, я была наивна. Выходя замуж, свято верила, что человека можно перевоспитать. Теперь смешно! Я всегда говорила сыну, что у всех нас есть недостатки, плохие привычки и прочий житейский груз. Поэтому в браке обязательно придётся потерпеть и с чем-то смириться, не тянуть одеяло на себя. «Вот и смотри, с чем ты сможешь мириться, а с чем нет...»

В том возрасте, когда не смущают ни мой вес под центнер, ни то, как одета. Когда абсолютно всё равно, что подумают и скажут окружающие. Когда приготовишь бумагу, ручку и идёшь в лесопарк, обдумывая, что напишешь в любимую газету. Садишься на корягу, прислоняешься спиной к стволу дерева и только тут вспоминаешь: сумку-то с этой самой бумагой забыла дома! Смеёшься – и радуешься раннему утру с весёлым птичьим щебетом и осенней росой.