Однажды, после нескольких упорных занятий, когда Катя стала немного разбираться в хитросплетениях «царицы наук», мама попросила меня приехать в квартиру в старой хрущёвке, неподалеку от их дома. «Там живёт Катин одноклассник Коля, – пояснила она. – Дети сейчас вместе готовятся. Очень прошу – позанимайся с Катей, а заодно и с мальчиком. Он очень сильно отстаёт. С его родителями всё согласовано». Что поделать, отказываться неловко. Приехал по указанному адресу. Катя и Коля встретили меня и сразу проводили в комнату.

Есть у нас в ближайшем торговом центре отдел – в СССР такие называли «служба быта». Там работают химчистка, обувная мастерская и ателье ремонта одежды. Все они обслуживают людей со дня открытия ТЦ, то есть лет двадцать. А сапожник и швея последние лет десять точно не менялись. Несмотря на то что подобных мастеров в округе хватает, я постоянно хожу только к этим. Во-первых, цены не ломят, во-вторых, качество работы всегда отменное.

У московской молодёжи довольно давно существует некая специфика общения. Я бы даже сказала, «столичный этикет встреч» или «московский тайм-менеджмент». В других городах, даже таких больших, как мой родной Омск, нет особых сложностей, чтобы встретиться с приятелями, а уж на выходные всегда можно найти компанию. Но в столице, несмотря на изобилие и доступность мест досуга, встречи с друзьями становятся проблемой.

У меня есть коробка со старыми телефонами, ящик с дисками, контейнер с разнообразными проводами − муж не велит выбрасывать. Сломанный принтер забыт на шкафу. Предыдущий, тоже без признаков жизни, стоял три года. Наконец мне осточертело постоянно вытирать с этого «сундука» пыль, и я вынесла его на помойку, пока благоверный был на работе. Его исчезновение он заметил только через год. Ну, повозмущался, а я лишь невинно похлопала глазками. В отсутствие домочадцев стала втихаря выбрасывать старую, негодную одежду и обувь.

Эх, ягодка моя! А ведь остался всего год, когда ты ещё считаешься ребёнком. Так что я могу, пусть и в шутку, покормить тебя с ложечки. И пожалеть среди ночи, и в ушко подуть. Спеть песенку про лису и колбасу. Маленькая моя птичка, не плачь. Однако оказалось, что даже этого года у меня нет! Куропатка призналась, что у неё появился личный Владик, который не разрешает ей ходить без шапки. Правда, в тот раз недоглядел и теперь бережно капает ей в ушки «Отипакс» и бегает за таблетками. Вскоре мы с ним познакомились.

Экскурсия начиналась у ворот депо, откуда выехал трамвайчик. Вагон очень колоритный – ярко-красный, низенький, с деревянными дверями. Внутри он мало похож на современные: лавки из деревянных реек расположены вдоль окон, как в старых пригородных электричках, в середине – специально оборудованное и огороженное место кондуктора. Вот пара интересных деталей, рассказанных экскурсоводом. В дверях трамвая, снизу, есть стеклянные окошечки, и установлены они не для красоты...

Но раз уж я упомянул о советском образовании, скажу пару слов о тех, кто его получал. Помимо своих ровесников я общаюсь и с теми, кто постарше, – людьми от сорока до пятидесяти лет. Вы не поверите, но среди них тоже немало безграмотных. Говоря о «паршивом современном образовании», критики должны задаться вопросом: а почему те, кто учился в лучших на свете советских школах, с ума сходили по Кашпировскому и Чумаку, послушно сидели у телевизоров и заряжали банки с водой? А ведь даже школьного курса физики достаточно, чтобы понять: эти двое – мошенники и шарлатаны.

Написала сообщение старой знакомой, заслуженному учителю, – предложила поучаствовать в сборе. А в ответ тишина. Зато накануне она приглашала меня в филармонию… Впрочем, может, я чего-нибудь не знаю и потому осуждать никого не могу. Хорошую посылку мы собрали и заодно узнали друг друга с непривычной стороны. А ведь давно общаемся. И теперь стало ясно: я одной крови с теми, чья хата не с краю.

Язык, кстати, отражает подлинную глубину произошедших перемен. Впервые с 1941 года понятие «до войны» приобрело новое значение, стало нуждаться в пояснении. «Наивны те, кто считает, что война – это где-то там, далеко, что она пройдёт стороной, – признался мой однокурсник Сашка. – Нет, война проходит через каждого». На прошлой встрече выпускников Саша не появился, и я с удивлением узнал, что он недавно вернулся из ДНР. Работал инженером, помогал восстанавливать разрушенные коммуникации.

В 1986 году начались первые перемены. Провели газ, поэтому кухня переехала в сенцы. Русскую печку разобрали – по назначению её уже нельзя было использовать, а места занимала много. Вход в погреб отгородили от газового котла кирпичной стеной, и кухня в итоге получилась крохотная. Массивный сундук перенесли за стену, ближе к выходу. После бабушкиной смерти вход в погреб сделали с другой стороны, старый наглухо забили, а кирпичную стену перенесли. В результате кухня стала значительно больше.

Ну и устроила я ему! Он заныл, что устал, дома дети голодные и мама больная, и если я напишу жалобу, то его уволят. Но в таких случаях я кремень. У меня тоже ребёнок, мне его на ноги поставить надо. Да и своя жизнь дорога. Можно было, конечно, попросить его остановиться, а самой выйти. Но ехали мы по безлюдной кольцевой автодороге, да и домой побыстрее хотелось, не ждать же другую машину в половине пятого утра. Велела ему сворачивать в город – там особо не разгонишься: то светофор, то лежачий полицейский. Но этот засоня ещё и возмущаться начал: и дорога так длиннее, и времени он больше потратит, не говоря о бензине.

Я привела классной руководительнице свои аргументы: внешний вид ребёнка не вызывающий, а аккуратный и стильный, в учёбе ему этот имидж не мешает, да и другим ученикам тоже. По крайней мере, никто не жаловался. Но, видимо, учительница настроена очень серьёзно и намерена настаивать на своём. Боюсь, мы с ней не договоримся. Не знаю, что делать в сложившейся ситуации. Раньше я и сама считала, что в школе обязательно следует носить одежду классического фасона, нечто вроде формы.