По большей части письма, прежде чем попасть ко мне, проходят через помойки и барахолки. Дворники, искатели сокровищ в заброшенных домах, рабочие, делающие ремонт в квартирах, – находят коробки, папки, связки бумаг. И не выбрасывают, а пытаются пристроить. Большой материальной ценности письма не представляют и часто попадают к собирателям и антикварам как попутный материал, вместе с книгами, документами, фотографиями.

Никогда не лезу на страничку дочери в интернете, не контролирую её, но если она идёт гулять, требую пароли, имена и явки: с кем, надолго ли, номера телефонов, маршруты, адреса. Выполнение этого требования в нашей семье не обсуждается и давно стало привычкой. Я не названиваю Жеке, когда она тусуется на вечеринке, зато каждый час получаю от неё короткое «норм» или видеосообщение с пищащими девицами на заднем плане. Ужасно ругаю дочь, если она не права, но и она может меня поправить, если заблуждаюсь. Она лучше, чем я.

Кстати, ещё в 18–20 лет я часто обращал внимание, что многие сверстники, учившиеся в вузах, не знают, казалось бы, общеизвестные факты. И это замечал я – человек, имеющий за плечами всего 9 классов и ПТУ, не получивший за всё время учёбы ни одной пятёрки. Но, как ни странно, я знаю, кто и когда руководил СССР. Что такое Советский Союз и как тогда жили, неплохо себе представлял, хотя из школьной программы практически ничего не помню. Наверное, всё дело в обычной любознательности.

Выяснилось, что за истекший год Ксюха вышла замуж за весьма успешного молодого человека, который в ней души не чает. Он, так же как и все окружающие, очень переживает за Ксюшу: вдруг потеряется в магазине, сядет не в тот автобус, поэтому окружил её заботой и оберегает от любых неприятностей. Ей не приходится никуда ездить – её всюду возят. У неё нет необходимости каждый день закупать продукты и таскать тяжёлые пакеты из магазина – это забота мужа. Ксюше не нужно думать, сколько взять ставок в школе, чтобы выкроить лишние деньги на покупку сапог или пальто. Вообще, словосочетание «я сама» – это не про Ксюшу.

От остановки до руин я шёл пешком через плантацию кукурузы, думая об эпохе столь древней, что и вообразить сложно. Как сюда могли попасть люди? 5 тысяч лет назад не было судов, чтобы переплыть океан. Шли пешком через замёрзший Берингов пролив, а потом ещё 10 тысяч километров на юг? Зачем так далеко, и что вообще это был за народ? Норвежский учёный Тур Хейердал считал (и доказал своими экспедициями), что древние люди были способны пересечь океан на плотах и тростниковых лодках.

Анна Петровна и сама представляла собой образец порядка. Она всегда была безупречно причёсана, а на её одежде я никогда не видела ни единой складочки. Благодаря тёте Ане таким же ухоженным выглядел её муж. Детей у супругов не было, но у соседки постоянно появлялось желание кого-нибудь воспитывать. Требования Анны Петровны часто раздражали её супруга, и тогда он вспоминал о своей слабости к спиртному, задерживался на работе. Как же наша семья страдала от этой его привычки! Именно в такие моменты соседка появлялась на пороге нашего дома с желанием кого-нибудь поучить.

Пока ещё прохладно, мы садимся за воротами рынка и открываем бутылки с этикетками, на которых красуется название «Азовская Бавария». На дне каждой бутылки покоится белёсый осадок толщиной с палец, но деваться некуда. Пиво кислит. Мы смеёмся, представляя реакцию баварцев на этот продукт. Впереди ждёт часовая дорога до лагеря на Должанской косе, мимо фиолетового солончака, по лунным пейзажам белёсого ракушечника. Через три года певица Ирина Салтыкова заявит Даниле Багрову, что везде давно мир, но в 1996-м мир и правда разлит в воздухе.

В четырнадцать Макса можно было встретить на одной из автозаправок, принадлежавших семье. В ярком оранжевом жилете он сновал между автомобилями, заправляя их топливом. Помню, заезжаешь в придорожное кафе, а улыбающийся Макс уже несёт тебе поднос с кофе и дымящимися сосисками. Всегда аккуратный, подтянутый и предупредительный молодой человек производил очень хорошее впечатление. Макс никогда не курил и не баловался спиртным, если и позволял в компаниях – лишь бокал сухого вина или кружку пива.

– Телевизор приносит в дом удачу, – с сомнением ответил Гевара.
Экеко – нечто вроде лепрекона из ирландских сказок, который прячет под радугой горшок с золотом. Может наградить, а может причинить зло. Нужно знать, как заслужить его благосклонность. Многие из торговцев на рынке имели статус курандерос – целителей. Один из них ставил диагноз при помощи морской свинки. Брал молодую или старую, самца или самку, в зависимости от возраста и пола клиента, водил ею по телу больного, а потом распарывал зверьку живот и по выпавшим внутренностям определял недуг.

О большинстве случаев рассказывать особенно нечего: пришла, взяла билет, ответила, ушла. Но зачёт по предмету «Промышленная электроника» выдался не таким. Это было нечто. Кафедра промышленной электроники оборудовала кабинет по последнему слову техники: приём зачётов и экзаменов вели электронные экзаменаторы. Позже я пыталась найти в интернете фотографию такого устройства, но увы. Электронный экзаменатор представлял собой стол, столешница которого была разделена на несколько десятков отсеков.

Мы шли вместе от конечной остановки до нашего дома, перекидываясь редким словом. У нас диаметрально противоположные взгляды, а переубеждать другого – неблагодарное занятие. В одном сошлись, одному дивились – безмятежности граждан в эти дни. То есть глупо паниковать и впадать в истерику, но делать вид, что ни при чём, как-нибудь само рассосётся, прятать голову в песок – несерьёзно, товарищи. Харитоныч нажимал на то, что народ у нас золотой, скажи сделать – сделает.

В обычной ситуации мы бы без труда обогнули здание – и дело в шляпе, но в тот раз у запасного выхода стоял седовласый мужчина с ключами. Это был единственный человек, которого мы боялись больше Патрона. Андрей Романович по неведомой причине больше любил засиживаться в классе, где вёл математику, нежели в своём директорском кабинете. Часто в четыре или пять дня, когда после уроков я отправлялся за молоком для бабушки и проходил мимо школы,  видел одинокое горевшее окно на третьем этаже, в котором серебрилась директорская макушка, склонившаяся над тетрадками.