И вот однажды стою я с детьми в аэропорту в очереди на посадку, это второй полёт в их жизни. Старшая-то подросток, а вот младший устал от ожидания и начал потихоньку капризничать. Поэтому я всячески отвлекаю его предвкушением нового путешествия и вспоминаю смешные моменты предыдущего. Подошла наша очередь на паспортный контроль.

Больше половины мест было перечёркнуто скотчем, но маленький столик в углу у окна оказался свободен. В тот вечер, а может, в ту ночь… Трудно сказать, ведь петербургские белые ночи размывают грани тьмы и света. Игорь спустился во двор, чтобы сесть в покоцанный «Фольксваген» и выехать к Неве. По пути к автомобилю остановился – неприятно уколола бессмысленная матерщина со скамейки, которую подростки переместили с детской площадки под раскидистый куст сирени.

Чтобы вы поняли степень моего недоумения, уточню: я-то думала, что приехала в обыкновенную русскую деревню, но более абсурдного места в жизни своей не видала! Из нормальных сооружений там была только несчастная, перепуганная «Пятёрочка», которая, казалось, и сама не понимала, что она здесь делает. Слева от неё в просторном вольере вальяжно расхаживали по снегу верблюды, страусы, козы и маленькие мохнатые кабанчики – каждой твари было по паре. В соседних клетках нахохлились на перекладинах большие хищные птицы – орлы, беркуты, филины.

Я приметил его ещё на улице, когда он только подъехал к закусочной на иномарке. Этот человек сразу произвёл на меня странное впечатление – не успел выйти из машины, ладонью сгрёб снег с крыши и с ожесточением принялся тереть лицо, затем пнул колесо и лишь потом, ссутулившись, пошёл к двери. Посетителей в зале не было, кроме нас двоих. Из кухни доносились оживлённые женские голоса и грохот посуды.

Операторов распределили, и я оказалась в одной смене с двумя парнями. Они внедряли новую программу, а я вносила данные и следила, как она работает в нашей системе. Первый парень, маленький и вертлявый, всё время торчал в курилке, а второй сразу обратил на меня внимание. Худощавый, высокий и чернявый – довольно симпатичный. И хотя я не могла назвать этого молодого человека моим типом мужчины, его пылкий и пристальный взгляд...

Так оно всё благостно и длилось, но грянул печально известный первый карабахский военный конфликт. Теперь при одном упоминании об Арцахе Самвел Спартакович преображался – становился грозным и после пяти рюмок приставал ко всем с назойливым вопросом: чей Карабах? И не дай бог ответить, что спорный, или азербайджанский с армянским населением, или… В таких случаях Самвел Спартакович грозно сдвигал брови.

Новый год, Максимке три. Ёлка в кукольном театре, Дед Мороз со Снегурочкой ведут праздник. Сын тогда не слишком много разговаривал, и из-за этого «молчания» учить стихотворение к празднику ему не дали. Снегурочка просит детей рассказать новогодний стишок, за каждое выступление дарит подарки. Малыш вырывает ручонку из моей ладони, идёт к ребятам, дожидается своей очереди и рассказывает Снегурочке что-то рифмованное.

Сказать, что расстроились, – ничего не сказать, как можно забыть самое ценное? Я не могла смириться с такой серьёзной потерей и решила действовать. Сначала, по прилёте в Москву, муж связался с нашим турагентом, замечательной девушкой Еленой, которая написала письмо в турецкий отель, объяснила ситуацию. Тем же вечером пришёл ответ от персонала отеля: цепочку с крестиком нашли, и теперь она у них на стойке регистрации.

На экзамен мы пришли втроём – я, Тамара и Марина. Первой вошла в аудиторию Тома, затем я, а последней Марина. Она взяла билет, и по её побелевшему лицу, трясущимся рукам и неясному бормотанию стало понятно, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Прислушавшись к Маришкиному причитанию, мы поняли, что ей достался билет с вопросами об иудаизме. Маринка впала в ступор. Она стояла и лишь шептала: «Евреи! Мне достались евреи!» Не выдержав, я тихонько рявкнула на подружку, чтобы та пришла в себя.

Как и Стас с Викой, мы с Ильгизом художники. Познакомились семь лет назад, во время учёбы в художественном училище. Долгое время общались по интересам, а на последнем курсе, буквально накануне диплома, начали встречаться. Самое интересное, именно я сделала первый шаг. Наши отношения переполняла романтика, ведь мы оказались первыми друг у друга. Увы, спустя три года что-то пошло не так. Не знаю почему, но я усомнилась, что мы с Ильгизом сможем быть вместе всю жизнь.

Единственная проблема – сын должен дополнительно сдать ещё пять экзаменов. Пока оформляли перевод, время шло, а через три дня после того, как мой студент получил документы, университет перевели на дистанционное обучение. Один преподаватель зачёл сыну «автоматом» по выписке с юрфака все ранее сданные экзамены, а вот историк упёрся рогом. У сына на юридическом значилось пять предметов, связанных с историей, и по всем – пятёрки. Но нигде не написано просто «История», везде какая-нибудь специализация.

Моя семья в начале семидесятых уехала из родного села Хохол-Тростянка, на то имелись веские причины, о которых как-нибудь расскажу. Но в деревне осталась жить мамина мама – бабушка Анна, или, как её называли, Ганна. Каждый раз, когда лето подмигивало мне с улицы, я канючила: хочу в деревню. Родители не возражали, поскольку я была очень недовольна городской жизнью. Вместо мычащего стада коров – под окнами поток машин. Цветы, высаженные на улице, быстро покрываются пылью. Продукты в магазине какие-то странные, несъедобные. Да ну его, этот город.