Купила она энергетический напиток и жевательную резинку, на обед, видимо. И зацокала на лубутенах к выходу. Королева. Мужики вокруг падают и в штабеля укладываются, от ужаса, конечно. Они народ простой и вот таких сложно сконструированных пугаются. Как её обнять-поцеловать? А вдруг что-нибудь отклеится или оторвётся? Чини потом, выписывай из-за границы дорогущие запчасти.

Нахожусь в глубоких раздумьях. Вроде бы даю сыну 3 тысячи рублей на неделю, должен питаться нормально, тем более интернет, проездной и телефон оплачиваю отдельно. Может, действительно морю парня голодом? Гляжу, с него уже и штаны начали сваливаться. Но это ещё не всё, только первые ласточки. На днях позвонила сыну – и смех и грех. Он сейчас болеет, пьёт лекарство. Строго-настрого наказала господину студенту, чтобы не пил...

В своём городе вошла в автобус, посмотрела по сторонам. Очень устала, хотелось сесть, перевести дух, но свободных мест не было. За окном дождь, в салоне толпа народа, я знаю, что никто, ни молодой человек, ни старик не уступят мне место. Вот они, голубчики, сидят, глазки закрыли, поникли головой, дремлют. Так-то понятно – мужики устали, тоже едут с работы, тоже хотят есть, спать, сидеть, а не стоять на одной ноге.

Что ещё примечательно: денежная коробка лежала в ящике не одна, а в компании с ещё тремя; там были провода, ещё какое-то барахло, которое муж хранит. То есть, чтобы спереть деньги, кое-кому пришлось основательно порыться. И это едва ли не самое неприятное. Пропажу мы заметили не сразу. Сын сам в шоке; говорит, посторонних не было, значит, взял кто-то из своих, пришедших друзей. А на кого думать – понятия не имеет.

И тут последовал очередной вопрос. Не помню какой, но женщина почему-то очень ждала на него ответа, с интересом глядя мне в лицо. Несколько секунд я боролась с куском во рту, пытаясь проглотить, не жуя, – с риском для жизни. А затем просто выплюнула его себе в руку, стараясь сделать это незаметно. Потом долго сидела с этими жёванками в руках – салфеток не было, а к еде на тарелке я так и не притронулась, не класть же туда! Поэтому ждала случая, когда можно будет выкинуть.

Вечером я с нетерпением ждала её с работы, чтобы услышать, какими комплиментами осыпали новоиспечённую модницу коллеги, соседи и знакомые. Но мама пришла вся в слезах, швырнула новую шляпу в угол комнаты и рассказала следующее. Конечно, на работе все оценили её шляпку. Потом она, как обычно, отправилась в продуктовый магазин, встала в большущую очередь.

Мои родители работали в военном городке на электроподстанции, жили мы рядом с ней в служебном коттедже. У нас в доме стоял служебный телефон с так называемым московским номером – подобные номера в городке были у немногих. Все остальные ходили на переговорный пункт, ещё можно было позвонить с почты. Поэтому к нам круглосуточно шли знакомые звонить своим дальним родственникам, тем более с такого телефона звонки бесплатные.

Однако американская тётка оказалась доброй. Детка уже окончила российский университет, и тётя снова пригласила её к себе – предлагала приехать доучиться в Америке несколько лет, опять же за её счёт, и если всё понравится, остаться там поработать на хорошем месте. Если же не понравится – всегда можно вернуться домой. Но дочь встала на дыбы. «Засуньте свою Америку себе в задницу! – заявила матери, которая умоляла её хотя бы подумать. – Я хочу жить в России!»

В далёкие семидесятые ничего этого и в помине не было. Спорт был – всякий, доступный, но не для фигуры. Заграничные шейпинги и аэробики задирали ноги, приседали и подскакивали где-то далеко, за железным занавесом, и не соблазняли честных советских комсомолок своими растлевающими 90–60–90. Поэтому в ходу были разные доморощенные рецепты стройности и похудения, передаваемые из уст в уста. Одним из них со мной поделилась одноклассница.

Вопрос застал меня врасплох. Я вздрогнул и поднял глаза от опавшей листвы под ногами. Передо мной стоял невысокий кряжистый мужичок в фуфайке неопределённого цвета и синих стёганых штанах, заправленных в кирзовые сапоги. На плече у него болталось странное ружьё с широким раструбом на необычно толстом стволе. Тепло одетый, он выглядел крайне нелепо в жаркий осенний полдень, а его вопрос вызывал недоумение – только шутник или не вполне адекватный человек мог спросить...

Я пришла, когда дочь уже сделала позу «собака без костей», – это когда большие псы, не желая что-либо делать, садятся попой на пол и не сдвигаются с места, хоть силой их волоки. Потом последовали уговоры. И вдруг выяснилось, что дочь, по её словам, вовсе не соглашалась на поездку, а просто машинально угукнула в ответ. Затем она начала орать, что ей на всех плевать, надоело подчиняться.

Ещё случай. В выложенных на прилавке великолепных фруктовых пирамидах вы присматриваете яблоки – крупные, глянцевые, золотые плоды. Продавец ныряет под прилавок, копается в невидимых ящиках и выбрасывает на чашу весов пакет с яблоками – но какими! Меленькими, зеленовато-бурыми, битыми, пятнистыми, с гнильцой. Вы настаиваете на таких, как на витрине. Но, вместо того чтобы нарушить яблочно-витринное великолепие...