Собираясь на Белый континент, я читал экспедиционные отчёты, смотрел старые фотографии. На одном из снимков затёртые во льдах полярники жарили на вертеле пингвина. По международным законам охотиться на пингвинов запрещено. Но в случае угрозы для жизни – можно. То есть, попав в Антарктиду и проголодавшись, размышлял я, буду есть пингвинов. Ну, ещё рыбачить, собирать птичьи яйца. А ночевать в палатке. Или на одной из полярных станций. А что? Заборы по закону запрещены, как и частная собственность на землю. Кто меня осудит?

Горшок с кактусом, украшенным гирляндами, селёдка под шубой, домашний холодец – ерунда. Главное блюдо – слабосолёную сёмгу – муж Саша привёз, съездив по делам в Москву. Огромная, килограммов на семь, рыбина, надёжно упакованная в несколько пакетов, ожидала начала праздника в специальном ящике за окном на четвёртом этаже вместе с куском деревенского сала и сомнительными магазинными пельменями. 31 декабря часов в семь вечера началась пурга. Подруга, заехавшая показать нового ухажёра, возможного будущего мужа, поняла, что застрянут они у Кати надолго. Одним предновогодним вечером застолье не ограничится.

Водитель, облегчившись, сел за руль и, будучи уверен, что шеф, как всегда, на заднем сиденье, дал по газам. В салоне темно, а ему запрещено оборачиваться – он даже не понял, что произошло. Как и босс, увидевший стремительно удалявшиеся габаритные огни своей персональной машины. Пытаясь кричать, босс посадил голос. Ситуация дикая: ночь, февраль, ветер, он в лёгком пиджачке, и где-то совсем недалеко воют волки. На трассе ни единой машины, лишь вдалеке огоньки.

Итак, летний астраханский вечер, мы с женой гуляем по центру около Братского сада. Тут она неожиданно встречает двух своих подружек, завязывается, конечно же, содержательная беседа. Чтобы не мешать и не стоять молча, как статуя командора, я отошёл в сторону, закурил. Смотрю, идёт вальяжная дама, о таких говорят – «вся из себя». Фигура, походка, нескрываемое чувство собственного достоинства… Поравнявшись со мной, женщина остановилась и томным голосом спросила...

Ещё хуже складывались взаимоотношения с коровами, которые вместе с быками были для меня все на одно лицо. Определить, кто есть кто, я никак не успевала. Стоило завидеть вдали страшилище с рогами – у меня тут же отключался мозг и включался инстинкт бега. Аборигены веселились, наблюдая, как я улепётываю то от гусей, то от мирной коровы. В общем, я передвигалась по селу перебежками – от одной животинки до другой.

Короче, корпоративы удались. Правда, 30-го гуляли минфин и республиканская прокуратура, и это соседство казалось весьма пикантным. Дело в том, что за несколько дней до Нового года сотрудники одной организации предъявили обвинение руководителю другой. Или заму руководителя. Не помню точно. Короче, прокурорские закрыли минфиновского. По тем временам это было необычно. Дерзко. Странно. Но кабак заказан. Деньги уплачены.

Она была подлизой. На неё давно уже не сердились за ябедничество – с первого класса такая. К счастью, она не знала, почему отсутствует электричество. Позвали электрика, тот тоже пощёлкал. Лампочки все на месте, но свет не загорается. Электрик пошёл за инструментами, а нас отпустили домой. С криками «Ура!» мы помчались кататься. И были очень довольны собой, идея сработала на все сто.

Высокий, стройный темноволосый и синеглазый красавец Егор, державшийся, впрочем, всегда скромно и несколько отстранённо, как будто бы совершенно не осознавал, насколько он интересен внешне. Намного старше мужа выглядела Аля, всеобщая любимица, прекрасной души человек с лучистыми добрыми глазами и обаятельной солнечной улыбкой, заставлявшей сразу забыть её чрезмерную полноту и сильную хромоту. Иногда на занятия с ними приходил юноша, их сын, серьёзный и очень симпатичный, но не похожий ни на кого из родителей.

Первые сомнения в правдивости теории «широкой кости» появились у Саньки ещё в начальных классах, когда в кабинете биологии он наткнулся на скелет человека. К своему удивлению, Санька не обнаружил ни одной действительно «широкой» кости, на которую ссылались его родственники. Может, у них в семье были какие-нибудь особенные скелеты? Медленному метаболизму Санька даже был рад. Бабушка сказала, что сосед дядя Вася болен метаболизмом и поэтому орёт дурные песни под окнами каждую ночь.

Замечу, что вместе с нами в застолье принимал участие и начальник, старший группы механиков, назову его Дмитриевич. Я обратил внимание на одну странность – все участники мероприятия старались сесть подальше от Дмитриевича. Но я особо не заострял на этом внимание, ведь где бы ни сел, спирт слабее не будет. Ну, и сел справа, рядом с Дмитриевичем. Все, кто помнит то время, знают, как проходили подобные банкеты на работе в мужских коллективах. То есть сценарий давно отработанный: выпили, закусили, закурили, и начинаются наиважнейшие разговоры обо всём и ни о чём.

Через семь месяцев после моего рождения, перенеся сильнейший стресс после столкновения с бандитами, отец умер, оставив маму со свекровью и всей своей неприязненно настроенной роднёй. Но она была сильной женщиной. Вставала на работу затемно, а возвращалась уже в темноте. И хотя невестка была нелюбимой, но совершенно неграмотная бабушка занималась внуком, за что ей огромная благодарность. Мама не захотела отдавать меня в хуторскую школу, через знакомых договорилась с директором школы в станице, чтобы меня приняли. Потом определила на постой к одному станичнику – там я впервые увидел в доме электрический свет.

Пришло время, и Лена вышла замуж за Диму. Андрей его прежде не знал, но сразу принял в штыки, хотя с чего бы? Всё, что его связывало с девушкой, – это её заботливые визиты к матери. Лена родила двоих детей, девочку и мальчика. Её жизнь и жизнь Андрея протекали параллельно, не задевая друг друга. Она проводила все дни в заботах о семье, а он, пьяный, – в игре. Потом мама Андрея умерла, а ему стало ещё хуже. Все знакомые и родственники поставили на нём крест.