У нас в университете была маленькая столовая, в которой хозяйничала очень колоритная буфетчица тётя Рая. Поговаривают, она там работала с начала основания кафедры естествознания. На факультете тётя Рая была непререкаемым авторитетом. Низенькая, квадратная, с ярко-рыжей головой и несвежим колпаком на высоко забранной прическе, – перед ней трепетал сам декан.

Как-то зашёл разговор у нас в компании – кто какие цветы любит. Ну и я высказалась: мол, люблю сирень, когда она стоит в ведре (ну люблю я сирень, чтобы не пару веточек, а очень много). Сказала и забыла. И вот однажды пришёл мой супруг домой очень поздно, к тому же очень хорошо выпивши. Я к таким его загулам отношусь спокойно: он у меня пьёт мало и редко, и в пьянке не буйный – имеет право с друзьями «без баб» посидеть, за жизнь поговорить. Я уже спала, на шорох в коридоре внимания не обратила.

На западном флоте старшему командному составу разрешено брать с собой в рейс жён. Правда, происходит это крайне редко – не каждая женщина может позволить себе уйти от домашних забот на несколько месяцев, да и болтаться в море без дела просто скучно, несмотря на то, что у мужа на корабле есть, как правило, отдельная каюта с собственным санузлом. Я знаю всего два таких случая, и оба не обошлись без конфуза.

Жил у нас в отеле Вася – ну вылитый новый русский! Цепь на груди у него, как полагается, толщиной с палец, плюс все ужимки, жесты. Но это всё было напускное, на самом деле Вася на бандита никак не походил. Даже напротив – со столь колоритной внешностью он был абсолютным душкой. Номер свой всегда убирал сам. К персоналу относился с почтением. С удовольствием играл с детьми, на которых родители не обращали внимания.

Пришли ко мне однажды в гости две подружки с соседнего факультета, обе светлоглазые, светловолосые, пышногрудые и далеко не дуры. Родом они из небольших городов Белоруссии. И зашёл у нас разговор о потустороннем. Оказалось, что у них на родине живут дамавики (домовые) – по одному на комнату. В болотах русалки за неимением юношей набрасываются даже на девушек, а количество лясунов (леших) в лесах на квадратный километр – как жителей Бангладеш. Всё это звучало так правдиво, что к концу вечера я прониклась сочувствием к трудной жизни белорусов в таком густо населённом всякой нечистью районе.

Мой приятель Серёжа Трусняков – хороший, как говорят, «положительный» мужчина. Нельзя сказать, что симпатичный, но и не урод. В прошлом – спортсмен-разрядник. Высшее образование. Менеджер, как и положено в наше время. Очень хорошо зарабатывает. Живёт в собственной большой двухкомнатной квартире. С лоджией. Имеет хороший автомобиль. Каждый год ездит отдыхать за границу. В общем – всё при нём.

Началось всё давно, семь или восемь лет назад. По каким-то своим соображениям Валечка выбрала меня поверенным в своих сексуальных делах. Да-да, не любовных, а именно сексуальных – такая она женщина. У Валечки есть хороший, добрый и работящий муж, который, пускай постепенно и не сразу, но обустраивает Валечкину жизнь. Но Валечка – женщина симпатичная, темпераментная, ей необходимы, как она сама выражается, даже не специи в чувственной сфере, а настоящий чилийский перчик. Вот она и перчит свою интимную жизнь как умеет.

С моим бывшим однокурсником Мишкой Гейцманом мы не виделись лет двадцать пять, если не больше. А встретились совершенно случайно – в Германии, на технической выставке. Мишка всё тот же – высокий, здоровый, улыбающийся на все тридцать два зуба. Сняли мы столик в ближайшем кафе, чтобы спокойно пообщаться. – Ну, рассказывай, где ты и как? – начал я, ожидая услышать в ответ нечто заурядное – про кафедру какого-нибудь питерского или московского вуза. Мишка учился в нашем пединституте в Орске на инязе, и учёба всегда давалась ему легко.

Обычное утреннее оживление, хлопает дверь, граждане райцентра Пачелма Пензенской области, как пчёлы, наполняют улей – коридоры Центральной больницы. Чувствуется волнение, словно перед началом киносеанса. Все раскланиваются друг с другом, чинно и основательно рассаживаются на банкетках, устраивают пожитки под ногами. И в какой-то момент падает занавес. То есть зажигаются бледные лампочки. Пачелмовцы превращаются в пациентов, как по волшебству. А Девендра Субасингхе входит в кабинет и из обыкновенного уроженца чайного острова в Индийском океане превращается во врача общей практики. Так гласит табличка. В народе его зовут доктором Дэвидом.

Мой четвероюродный дядя Пётр Петрович Мямлин – геологоразведчик. Сейчас он уже давно на пенсии и живёт за городом. Под Москвой. На даче. К сожалению, связь я c ним утерял. Но знаю, что он жив-здоров. Раньше, ещё в советские времена, Пётр Петрович много ездил по стране и по миру. И с ним произошла вот такая история. Он рассказал мне её лет десять назад. Так что я кое-что уже забыл. Но суть помню. И некоторые подробности. Жаль, что не все.

Давно это было, ещё в советское время, я тогда работала на стройке. Ну а то, что строители на рабочем месте любят выпить, – это даже не анекдот, а существующий порядок вещей. Разумеется, пили на стройках и тогда, да ещё как! Естественно, за это дело наказывали, но не так, как сейчас. Писать докладные, объяснительные, издавать приказы, карающие за проступок, – вот этого бюрократизма не любили. Бывало, прихватит прораб какого-нибудь работягу тёпленьким, отстранит от работы, в блокнотике себе пометочку сделает – и либо в выходной ему предложит отработать, либо зарплату подкорректирует, поскольку она тогда была сдельной.