Я уже чувствовала себя виноватой, что познакомила их. Поэтому ни утешать её, ни уговаривать не стала. Вскоре окончили курсы и вернулись домой. С Ларисой иногда встречались, когда я приезжала в областное управление, но поговорить не удавалось. Потом мы с мужем в очередной раз переехали, я ушла с прошлой работы, но с бывшими коллегами поддерживала связь. Мне сообщали новости о знакомых: директора управления забрали в Москву, кого-то наградили, кто-то проворовался.

Однажды, сидя на брёвнах, оставшихся от старой липы, мы мило беседовали. Казалось, ничто не может нарушить особую атмосферу тёплого летнего вечера с простыми разговорами и стрёкотом насекомых. Только время от времени слышался писк. Похоже, кто-то забрался под доску, на которой стояли миски с кошачьим кормом, и тщетно пытался оттуда выбраться. Кошкам не было дела до пленника. И тут прибежал ёжик. Он, чавкая, доел остатки корма и попытался вытащить гостя из-под доски. Конечно, не из благородных побуждений, если таковые вообще знакомы ёжикам.

Вот как проницателен и мудр Маирбек Маилютович. Поэтому степень доверия к нему безгранична. К доверию, конечно, подмешивается и инстинкт самосохранения, но доверие – это главное. Как-то раз собрались мы на море, с ранним вылетом из аэропорта Минеральные Воды. Заботливый Маирбек Маилютович, естественно, вызвался нас домчать. Выезд был назначен на шесть утра. Вечером перед отъездом, когда я возвращался домой, со мной случилось неприятное. Из тьмы наперерез машине вылетело нечто тёмное и загадочное.

Наверное, у всех бывают минуты затмения, когда мы неосознанно совершаем странные поступки, вот и на неё нашло такое. Она достала ключи и промолвила: «Борщ в холодильнике, там же и котлеты. Помойтесь, поешьте, а я буду вечером». И протянула ключи незнакомцу. Конечно, не забыла сообщить адрес. И только на работе она осознала, что дала ключи от дома совершенно чужому человеку, который сейчас вынесет из квартиры всё нажитое непосильным трудом. Коллеги, войдя в положение, отпустили её домой, и наша героиня понеслась со всех ног.

Мужики напротив переглянулись, резко встали, подошли. Самыч, почуяв недоброе, позорно бежал. Я остался в гордом одиночестве. Тот, который поздоровее, не говоря ни слова, схватил меня за шиворот и так встряхнул, что от модной утеплённой рубахи на мне остались только рукава, а сама она в виде клочьев полетела в кусты. Второй аккуратно, но сильно ударил в левый глаз, и процесс, как говорится, пошёл. Меня спас молодой милиционер, дежуривший неподалёку от места происшествия.

Дальше последовал подробный рассказ, что у меня в чемодане. Удовлетворённая ответами офицер безопасности всё-таки решила узнать подробности об осетинах.
– Ю а оситиан? Райт?
– Райт.
– Вот холидэйс ду ю селебрейт?
– Холидэйс?
– Йес.

Они встретились в городе Тавде, куда к тому времени перебралось наше семейство. Школьные годы мы прожили в маленьком посёлке. Саня учился без особого рвения, а под влиянием острого чувства справедливости, унаследованного от отца, ещё и вступал в конфликты с авторитарными учителями сталинской закваски. Родители трезво оценили ситуацию, ведь их сын в двух классах просидел по два года. Не имея возможности дальше содержать нерадивца, его отправили в училище в город Кыштым, к деду.

Странно. Я был уверен, что, когда дед заговорит, его пиратство рассеется и он превратится в обычного старика в хорошей физической форме. С акцентом и заученными фразами о нравственности, в которые сам не верит. Нет, конечно, акцент никуда не делся, это был настоящий осетинский старик. Вместо «немцы» он произносил «немсы», моя бабуля так говорила. Однако фразы строил очень правильно – аккуратно и при этом небрежно, не задумываясь над формулировками. Так хороший каменщик кладёт кирпичную стену.

Сашка был начинающим комиком, очень этим гордился, но все свои номера сначала проверял на домашних. Несмотря на то что разница в возрасте между братом и сестрой была значительной, пятнадцать лет, и Сашка называл Таню «женщина с бородой», имея в виду её замшелые сорокалетние шутки, в глубине души он преклонялся перед сеструхиным юмором. Таня была остра на язык и обладала парадоксальным мышлением, в компаниях её обожали.

В назначенный час нам вручили холщовый мешок, из которого раздавалось тревожное похрюкивание. Муж погрузил его в машину, и началось самое интересное. Первые пять минут путешествия наш пассажир пытался осознать бедствие, которое на него обрушилось. А осознав, принялся истошно орать. Дети с заднего сиденья со смехом комментировали поросячий визг. Но веселью пришёл конец, когда поросёнок решил, что одного крика недостаточно, и справил малую нужду прямо в мешок.

Прощание с ребятами, которые вышли на своих станциях, помню смутно. На бегу догнав отходивший поезд, завалился спать. Открыв глаза, не мог понять, где я, что со мной. Было темно, сверху доска, сбоку доска и – тишина. Лишь в изголовье пробивался тусклый свет. Во рту шуршал бумажный язык. С усилием приподнявшись, выглянул наружу. От увиденного душа ушла в пятки, а тело покрылось холодным потом.

По школьной привычке она ещё продолжала бояться учителей, даже себя немного побаивалась, ведь неизвестно, как отреагирует организм в экстремальных условиях. Космонавтам и то легче, думала Катюша, их вон как готовят. А тут – месяц практики, и отправляйся в свободный полёт. Можно так психануть, адвокат не поможет. Не зря же Марина Ивановна предупредила: главное – детей руками не трогать, пусть они сами передвигаются.