Случилось страшное. Здоровенный кобель русской борзой, учуяв пробегавшую бездомную cучку, рванул за ней во всю молодецкую прыть. А за ним побежала, нет, полетела, словно ангел, его хозяйка, крепко державшая поводок. Следом понёсся я, пытаясь ухватить девушку за развевавшиеся полы плаща. Пробежав двести метров от Второй Брестской улицы до Тишинки, я всё же поймал Дюймовочку возле монумента русско-грузинской дружбе работы Зураба Церетели.

Дмитрий приехал в посёлок около полугода назад, познакомился с Вероникой и поначалу даже не знал, что она дочь такого уважаемого и авторитетного человека. Игорь Олегович был известен в районе как владелец пары магазинов, автосервиса и мебельного цеха. В тот день девушка оступилась на улице, вывихнула ногу, а шедший мимо молодой человек не просто предложил помощь, но быстро вправил сустав и сопроводил пострадавшую домой. Тогда-то и начался роман.

И мне отрезали кусочек свежайшей говядины. С тех пор прошло много лет. Каждый раз при покупке братья учат меня правильному дагестанскому акценту, чтобы наши шутки во время обслуживания были максимально достоверными. Сегодня прохожу мимо мясного магазинчика в торговом центре. У его дверей стоит один из братьев, второй за прилавком внутри, а третий человек, явно новенький, но, несомненно, тоже из Дагестана, тащит по широкому коридору тушу с синими печатями.

От Чемала до тайги 30 километров. В шесть утра к дому подходила машина, муж уезжал на ней на работу, а поздно вечером всю бригаду привозили обратно. Там же, в тайге, построили шесть одноэтажных домиков на двух хозяев, с общим крыльцом. Вот Владимир и предложил: давай уедем туда, поживём с годик. Детей у нас ещё не было. И мы от мамы переехали в тайгу. Да, все удобства на улице, но мы молодые, не обращали на это внимания. Муж устроился поблизости на пилораму. Ни один из шести домиков не пустовал, даже были семьи с маленькими детьми.

Санаторий оказался самым обычным. Пятиэтажные кирпичные корпуса утопали в парковой зелени. Отдельно – столовая, а лечебные корпуса и водолечебницы разбросаны по всей территории. Комната на двоих. К моему приезду соседка уже заселилась. Надя, моя ровесница, 26 лет. Но только проблемы нас мучили разные. У Нади в жизни было всё хорошо. Справный дом, муж, большое хозяйство – огород, сад, куры, поросята. Вот только детей не было.

Конечно, собака не похудела и была рада пробежкам, просто такой ответ мне казался прикольным. Однажды утром мы бежали довольно далеко от домов. Вдруг я почувствовала чей-то взгляд. Повернувшись, увидела мужчину с наколками. Вид у него был специфический – хищный и не совсем опрятный. Наглые глубоко посаженные глаза под узким лбом и свёрнутый набок нос говорили о многом. Мы двигались в одном направлении, расстояние между нами сокращалось. Наши дорожки вот-вот должны были сойтись, и мужчина мерзко ухмылялся.

В этот же период во многие магазины поступали мошеннические звонки якобы от хозяина с требованием перевести выручку ему на карту. За выведанные данные этой карты руководство также было бы благодарно, ведь, зная их, можно по своим каналам отомстить жуликам. Но продавцы с перепугу бросали трубку и дальше с мошенниками не общались. И тут я выступила. Да, теперь понимаю, не надо лезть на амбразуру, моя шутка могла обернуться чем угодно, но что уж теперь… Итак, все дела переделаны, затишье, сижу. Телефонный звонок.

Так искренне меня редко хвалили. Короче, пришёл я поздравлять евреев с их Новым годом. Даже выучил пару фраз на иврите. Празднование выглядело прекрасно: на террасе отличного ресторана все пили, ели, танцевали, пели. Периодически гости – представители разных диаспор, которых в Осетии о-очень много, причём все дружны между собой, – выходили к микрофону и поздравляли евреев.

Заехали с мужем на рынок за хурмой, она отлично давление снижает. Обходим фруктовые ряды. Выбрали. Муж покупает, а я глазею по сторонам. Замечаю двух пожилых женщин, очень-очень разных. Одна «городская», одета хорошо и со вкусом. Кардиган-пончо из чёрного сукна, юбка-карандаш, ботиночки на толстой подошве, в руках дорогая и объёмная кожаная сумка. И вторая, «деревенская», – вытянутая юбка, мужские боты, стёганая ватная жилетка и платок в цветочек дикой кислотной расцветки, с люрексом.

Я что-то наплёл родителям и выскользнул из дому. «Только бы крестик не украли, в деревне ведь не запирают ни одну дверь!» – стучало в висках. Бесконечный час в электричке, и вот она – фронтовая дорога. Попутных машин не подвернулось. Я зашагал по обочине, ожидая, что рано или поздно кто-нибудь проедет. Машины попадались, но, видимо, их отпугивал мой карнавальный вид: белые шорты, тёмные очки и длинные волосы, собранные в хвост. Рядом с таким чучелом я бы и сам не притормозил.

Это был не первый день выставки, мы уже устали ложиться поздно и вставать ни свет ни заря. Поэтому обрадовались и побежали искать такси. С этим нам помог официант – организовал две машины. Мы расселись по салонам и уже предвкушали, как упадём на подушки и выспимся. Приехали к отелю, выгрузились всей толпой. Первыми в лифт пропустили Рольфа с женой – возраст надо уважать. Сами остались ждать перед лифтом. Закрываются двери, и мы слышим оттуда вопль раненного бизона.

У Зоси был решительный характер. Когда-то она наняла соседа строить гараж для купленного сыну квадроцикла. Раньше этот сосед ругал парня за езду без глушителя, и Зося его поставила, так сказать, на место. Прежний квадроцикл угнали прямо через забор. После той кражи будущий продолжатель её рода, забыв, что ему почти двадцать лет, расплакался. И тут Зося заметила, что сын, безумно раздражавший её портретным сходством со своим отцом, на самом-то деле похож на её собственного отца, своего деда.