Историю эту рассказал наш районный оперативный дежурный Василий Семёнович. Он в органах МВД работает давненько, скоро уже на пенсию оформляться будет. Такой человек – ни минуты не усидит на месте, всё время чем-то занят, но делает всё не спеша, обстоятельно, поэтому почти никогда и нигде «не спотыкается». Василий Семёнович – мастер рассказывать: не заикается и не мычит, как некоторые, может сутками народ веселить.

Итак, две российские подружки, две московские девчушки в прошлом году засобирались попутешествовать по США. Одна из них – Настёна, дочка нашей хорошей знакомой. Другая – её приятельница Василина. Им по 18–19 лет. Скопили денег непосильным трудом, сами сумели получить американскую визу (бывшая одноклассница, эмигрировавшая с семьёй, прислала им приглашение). И отправились две девчонки почти на месяц в страну вечнозелёного доллара, чтобы проехать её всю – от Сан-Франциско до Нью-Йорка.

Дело не в фамилии, а в том, что в кабинете у академика среди прочих телефонных аппаратов был особый. Он находился в сейфе, и в присутствии коллег академик им никогда не пользовался. Аппарат был подключён к красному проводу, уходящему куда-то за сейф.

А вышло так. Поругался в очередной раз с Анфиской, теперь из-за лестницы. Он не убрал её от старой вишни, а жена задела, и деревяшка грохнулась на неё. Так разорялась, что мужик рванул со двора куда глаза глядят. Даже не заметил, как очутился возле давно вырытого колодца за посёлком, у заброшенной колхозной фермы. Присел, закурил, огляделся и припомнил, как рыл этот чёртов колодец: столько сил потратил, а воды – йок. И тут Маркел сделался прямо лучезарным. Там, под землёй, и будет убежище! Радость, нахлынувшую от находки, побежал «осадить» к Паньке-солдатке. В долг, конечно.

И вот однажды майор этот вместе со вторым майором и семьями отправились на природу, на пикник, так сказать. Шашлыков пожарить, винца выпить. Правда, с последним жёны их сразу окоротили: вот, мол, вам по бутылке на брата, и хватит с вас. Ну что это – по пол-литра вина двум здоровым мужикам.

В девяностые нашу молодую семью очень выручало молоко из совхозной бочки, которую привозили во двор ровно в шесть часов утра. Однако желающих оказывалось столько, что купить молоко можно было только по предварительной записи. В одиннадцать часов вечера следовало выйти во двор и записаться у грудастой общественницы из соседнего подъезда. А в пять часов утра – прийти на перекличку.

Лаптев жил по принципу: плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. И добился-таки своего. В тот день мы с ним вышли через задний ход на крыльцо дворца культуры покурить. До начала торжественного собрания по случаю 23 февраля оставалось ещё полчаса. Я был ведущим всего мероприятия, в том числе последующего концерта. Стояла прекрасная погода. Несмотря на неожиданно дохнувший холодный ветер, чувствовалась скорая победа долгожданного весеннего тепла. Из фойе очага культуры доносились звуки военных маршей, исполняемых духовым оркестром.

«Лосиная тропа», эта суомская дорога жизни, – такой тракт с телами. Некоторые тела лежат, некоторые ползут, некоторые в задумчивости стоят на четвереньках, некоторые, шатаясь, бредут. Полиция финнов не трогает. Если есть необходимость, доставляет тела куда надо: на паром или в «стойло». О лосях заботятся: например продают им алкоголь исключительно в пластике, чтоб они не порезались.

Когда никто не видит, поставьте перед собой горячую сковородку, на которой ещё шкворчит только что приготовленная яичница с помидорами, отломите хрустящую корочку свежего батона, окуните её в жёлто-красное блаженство и отправьте первый кусочек в рот. Вот оно, счастье!

Наконец, Бочинский сидел в машине, уткнувшись в окно, и наблюдал за медленным продвижением автомобилей. Пробка. Но это его не беспокоило, спешить было некуда. Он не страдал излишним пессимизмом, но никогда не просыпался в хорошем настроении. И всегда ждал, что кто-то развеселит. Тогда излучал он радость весь день.

Мать должна уже была прийти со смены, но что-то задерживалась. Я уже заснула, когда раздался звонок в дверь. Посмотрела в глазок и от ужаса застыла. На площадке стояло страшное лохматое чудище, всё белое с ног до головы, придерживающее мокрые штаны. Оно тряслось, издавало странные звуки, что-то среднее между смехом и икотой. Мне спросонья показалось – ну точно монстр из преисподней. И этот монстр почему-то маминым голосом молит:
– Доча, открывай быстрее! Это я, мама!

Я тоже в детстве был не тем, кто терпит голод и контролёров, но мне не дарили, а сам взять не моги. Магазины-то были устроены совсем иначе. Но вот проникать на продуктовые базы случалось. Особенно если туда подавали целый состав с картошкой или другой продукцией. При вокзалах для нашего брата держали ночлежки из списанных вагонов.