Стрелке, надеясь на лучший результат. Скачки проходили за селом. Дистанция шла по кругу – конникам требовалось обогнуть пруд и холм и вернуться к месту старта. И вот сигнальный выстрел из охотничьего ружья, лошади рванули. Стрелка шла в группе лидеров, но, сдерживаемая хозяином, вперёд не вырывалась. Когда же полдистанции осталось позади, Фёдор перестал сдерживать кобылу и, оглядываясь, отметил, что почти все участники отстают, лишь один преследователь держится на небольшом расстоянии.

Высадил клиентку и быстро стал записывать в телефон все составляющие салата. Получилось пять пунктов. Думал, что, возможно, в магазине увижу шестой, забытый ингредиент, вспомню и куплю. Но из магазина я вернулся с пятью продуктами: помидоры, чеснок, сыр, сухарики, майонез. Шестой так и не вспомнил. Вылетело напрочь из головы. Дома пришлось готовить салат из того, что купил. Особенно балдеть не пришлось – он получился обычным.

Ну, просто нам никто не говорил, что этого делать нельзя! Честно говоря, мне очень хотелось жить в городе, но Костя не желал отдавать ежемесячно деньги арендодателю за жильё, и он начал рыть землю в поисках удобной халабуды на окраине, чтобы впоследствии выкупить её. Тоже вроде хорошая идея. И вот, ура, нашёл! Ну, хорошо, дорогой, я за тобой и в огонь и в воду. Выходим на дорогу, Костя запрыгивает на велосипед и срывается с места.

Никита Зубрилин полностью соответствует своей фамилии. Очень старательный студент, всё всегда учит, посещает все занятия. Даже внешность соответствующая: худенький, в трогательных очочках, голос тихий, свитерок с оленями. Таких наши студенты называют «пылесос-грызун». Петя Вишенкин, наоборот, как пластик в Тихом океане, всё время болтается где-то вокруг трояка.

А я хотела дом с историей. Такой, как у моих дедов, – где под одной крышей собиралось несколько поколений. Где играли в бадминтон и лото, собирались за круглым столом с самоваром, где читали, лёжа в гамаках в тени деревьев. Где умели отдыхать и радоваться жизни. И работать тоже умели, много, но неспешно и в радость. Где была атмосфера интеллигентности, заботы и любви.

Прошло несколько месяцев. Мама, которой наскучило сидеть дома, занялась поиском подработки. Надо сказать, что уже в солидном возрасте она обнаружила у себя одну чрезвычайно полезную способность – управлять детьми. Этой способностью она успешно пользовалась в течение нескольких лет, работая няней в одной семье, но затем её воспитанник дорос до садика, и маме пришлось искать другую работу.

И вот долгожданная суббота наступила, мы сходили на романтический фильм. Посидели в кафе, а затем парень проводил меня до дома и, поцеловав на прощание, ушёл, поскольку обещал родителям вернуться до полуночи. Жил Антон в том же микрорайоне, в десяти минутах ходьбы от нашей пятиэтажки. Мы договорились встретиться вечером следующего дня и погулять по набережной. Скажу честно, Антон мне нравился, и я была бы не прочь с ним встречаться.

Папа предупредил, захлопнул дверь и ушёл. Я проследила из окна, как он вышел из подъезда, а потом отвлеклась. Примерно через минуту на меня накатила страшная паника, появилось ощущение, что прошло много часов, даже дней, недель, а папы нет! Вообще никого нет, случилось что-то совершенно ужасное. Смотрю в окно – никого. И самое главное, напрочь не помню, куда уходил папа, когда я видела его в последний раз. Не знаю, куда деться от этой паники.

А тут соседи сверху затеяли ремонт. После ночной смены страшно хотелось спать, но, как только я опускал голову на подушку и закрывал глаза, тут же начинал работать перфоратор, прогоняя сон и уничтожая нервную систему. Однажды я не выдержал и, с трудом продрав слипающиеся глаза, вышел на улицу, чтобы купить баночку «энергетика» в ларьке через дорогу. В этот момент к остановке подъехал автобус, на котором я обычно добирался на работу, – этот маршрут кольцевой.

Всегда весёлый Закудылка любил сыпать прибаутками. А уж если был под хмельком, вообще становился не в меру говорлив. В такие минуты он вспоминал войну, видно, не отпускала она его даже в старости.
– В танкисты отбирали парней моего роста, – знающе говорил Закудылка, с гонором вскидывая голову перед случайным собеседником. И, видя в глазах недоверие, порывисто срывал картуз с головы, ребром другой руки со значением чиркал по макушке и выкрикивал...

Нужно отдать должное Ивану Николаевичу – он из-за этого никогда не раздражался и всегда оставался спокоен, как глыба льда в бескрайней чукотской тундре. Позже оказалось, что Иван Николаевич и сам порой пользовался стереотипами о неторопливости мышления представителей северных народов. Например, был у нас один любитель жалоб – дедушка, который обвинял главного врача поликлиники в том, что тот отбил у него семидесятилетнюю супругу.

Познакомились мы где-то в начале двухтысячных на мебельной выставке. Тогда у итальянских негоциантов все дороги вели в «Экспоцентр» – самую крупную выставочную площадку Москвы. Работать переводчиком я начала, когда ушла из театра, и некоторые моменты абсолютно не понимала. Работодатель синьор Джюстино, поговорив со мной полчаса, ушёл в бар. Вернулся, держа в руках бутылку пива, пакет сока и гамбургер размером с тарелку. А на стол бухнулась толстенная папка с чертежами диванов и прейскурантом.