Чем ещё мне заняться, когда пьяный муж спит? Конечно, нужно срочно переставить пианино! Но куда? А обратно в детскую, там его меньше всего видно. И я при своём весе 58 килограммов решительно приступила к делу. Я смогла отодвинуть его от стены, поцарапав при этом пол. Нашла под пианино сухарик хлеба. Села на пол, передохнула. И потащила дальше. Я толкала пианино и попой, и руками, и передом и задом, пыхтела, как бурлак на Волге.

У приятельницы жены, назовём её Любой, в квартире жила черепашка. За долгие годы она стала любимицей всех членов семьи. Далее пересказываю со слов Любы.
«Первого января просыпаюсь утром. Смотрю на будильник – восемь часов с копейками. Семья ещё спит после бурной новогодней ночи. Гляжу – на кухне ползает наша любимица. Ба, да она же совсем голодная! Закрутились с новогодними хлопотами, вот и забыли корм для неё купить.

Открываю послание и с восторгом узнаю, что если я в рождественский период захочу увеличить, уменьшить или облагородить свои молочные железы, мне бесплатно полагаются ягодицы! В послании так и написано: «Плюс ягодицы в подарок». Нахохотавшись до слёз (прямо гастроном какой-то!), решаю позвонить Мишутке и спросить: где и когда я могу получить свои ягодицы. Сиськи, понятное дело, заказать не могу, – но, может, для меня как для старого приятеля в плане заднего места поблажка будет?

В реальной жизни я – женщина рубенсовских форм, но совершенно из-за этого не волнуюсь. Любимая угроза для расшумевшихся детей всегда звучала из моих уст примерно так: «Если кто-то будет баловаться, я к нему сяду на колени!» Тишина, как правило, наступала мгновенно. Дети ведь серьёзно опасаются – с такой дамы станется, а вдруг возьмёт и правда сядет? Тогда я была старшим воспитателем.

В 1981 году я работала на селе главным экономистом совхоза. Вышестоящая организация находилась в городе. По служебным делам мне часто приходилось ездить в Кишинёв. В очередной раз я ехала с заместителем директора по коммерческим вопросам, Валерием Ивановичем. Нам выделили «рафик». А буквально перед поездкой женщины из планового отдела на прощание подарили мне тыкву в авоське. На обратном пути мы остановились на выезде из Кишинёва и зашли в магазин за хлебом.

На вид Карпычу 98 никак не дашь, от силы 75. А кого таким возрастом удивишь? Карпыч – старичок бодрый и деловой, бегает резво. Решает разные вопросы, но главное, до сих пор сам водит машину, «Жигули» первой модели. И «копеечка» у Карпыча не убитая, не ржавая. В общем, как и хозяину, больше пятидесяти тысяч километров пробега не дашь. По городу Карпыч активно ездить опасается, но на дачу и обратно жену Милочку возит исправно.

По роду своей деятельности я знаю, что все психиатры с течением времени мало чем отличаются от своих пациентов, но Миша просто уникален. Он рассказал, что если хорошо прислушаться к самому себе, то можно услышать разговор селезёнки и печени, почек и лёгких, ну а сердце можно услышать и не прислушиваясь. По заверениям Миши, он сам прошёл очень долгий путь, чтобы научится понимать язык своих внутренностей. Не могу, вот пишу, а смех распирает, еле сдерживаюсь.

Я всегда крашусь, когда стою в машине перед железнодорожным переездом, который буквально в пяти минутах от работы. Всякий раз подъезжаю к переезду именно, когда тот закрывается. А закрыт он стабильно примерно с 7.40 до 8.20. Периодически открывается, одну-две машинки пропустит, потом сразу снова закрывается. Раньше 7.40 у меня никак не получается к нему добраться, вот и использую это время для нанесения макияжа.

Случилось это довольно давно, лет десять назад. Но до сих пор помню всё как сейчас. Нас, семерых представителей одной энергетической компании, послали в командировку в дружественный Вьетнам – помочь вьетнамским товарищам с монтажом гидрогенератора для местной ГРЭС.

В это время из кустов с огромной корзиной, битком набитой мусором, появилась «бабушка» Нинка. Пыхтя и отдуваясь, она подошла к воображаемой двери, надавила на воображаемую кнопку домофона и в сердцах произнесла:
– Господи, ну почему так всегда? Как к ним не приедешь, вечно у них никого дома нет! На двух электричках три часа сюда добиралась. Вот уж гады городские, неблагодарные!
«Всё как у людей, – подумал я, закрывая форточку. – Всё как у взрослых людей».

Мы попросили триста граммов водки и разговорились. Стас (так звали владельца тира) оказался человеком весёлым и разговорчивым. Приватизировал он своё чахнувшее заведение ещё в середине девяностых. С тех пор, говорит, не то чтобы процветает, но на хлеб с маслом хватает.

В этот сезон Витёк прилетел в Крым из Москвы в новеньких мокасинах стоимостью 15 тысяч рублей. Но эта элитная обувка для вечерних выходов в свет буквально с первого дня начала причинять моему другу дикие неудобства: стала жать.
– Растянуть бы надо, – вздохнул Витёк и отправился на поиски сапожника.