Детство у меня сначала было нормальным. Отец ещё с нами жил. Мама, врач по специальности, очень много работала. Отец был музыкантом и играл в разных симфонических коллективах. И вот как-то раз он служил в военном оркестре в Потсдаме. Мы жили в воинской части. У меня там, в ГДР, сестра родилась, мне тогда исполнился всего год. Но я помню, что в нашей служебной квартире стояла широкая кровать с железными шариками.

В жизни я, конечно, гораздо мягче и добрее, чем на сцене. У меня было много образов «придурковатой» девушки, которая смеётся, кривляется, – вот это больше похоже на меня в жизни. Я хохотушка, люблю поржать. (Смеётся.) И если у человека хорошее чувство юмора, то мы обязательно подружимся, ведь для меня это очень важно. Такой уж у меня характер. Ещё, как мне кажется, я хорошо разбираюсь в людях. Много даю советов, которые помогают.

Именно так я работал с Марком Анатольевичем Захаровым над «Обыкновенным чудом» и «Домом, который построил Свифт». Такой подход меня увлекал и увлекает. Марк Анатольевич сам в этом плане был моим неизменным единомышленником. Делали мы с ним в театре Сатиры спектакль «Чудак человек» по пьесе драматурга Азерникова. Там вообще не за что зацепиться в смысле волшебства, но мы всё-таки нашли возможность.

Я двадцать лет стояла по ту сторону баррикады – работала корреспондентом газеты «Вечерняя Москва». А теперь интервью берут у меня. Хорошо помню, как пришла однажды по редакционному заданию к одному очень известному актёру. Зимой, в жуткий холод. Он меня поставил в прихожей на коврик у двери и сказал: «Вот тут стой, чтобы не напачкала мне нигде, и быстро задавай свои глупые вопросы. У меня нет на тебя времени».

В каждом из нас живёт энергия инь и ян. Просто надо уметь их контролировать и переключать по мере надобности. В моём характере много и женских, и мужских свойств. Да ведь и сами артисты, в которых я перевоплощалась, – очень эксцентричные, андрогинные. Их нельзя определять исключительно как мужчин – это просто артисты, в которых сочетаются мужские и женские черты. По энергетике мне как раз легче изображать именно таких певцов.

У меня есть лечебный дар, я ведь потом и медицинский институт окончила. А Вольф не лечил. Моя бабушка (она в сто три года умерла) была травница, в сериале её показали. А дед – костоправ. К религии и врачеванию привела меня бабушка. Но в силу безграмотности она не могла научно обосновать свои знания и умения, которые частично успела мне передать. И Вольф Мессинг действительно помог развить эти способности. В сериале я ищу на Колыме Долину смерти...

Наша дружба началась с той поры, когда мой папа снялся у него в фильме «Выше радуги». Ведь Юнгвальд-Хилькевич был режиссёром мюзикла, и все мы хорошо знаем его фильмы – «Ах, водевиль, водевиль…», трилогию о мушкетёрах и другие музыкальные картины. Когда он появился в нашем театре, то сразу знал, что нужно делать. Мы стали выстраивать сюжетные истории, которые переросли в спектакли. И сейчас мы развиваемся, идём дальше, уже ставим более сложные вещи.

В нашей семье было четверо детей. Два ребёнка от папиного предыдущего брака и две мамины-папины дочки. Мне в детстве не требовалось много внимания. Я умела сама себя занимать и развлекать. Мама с папой не ходили на родительские собрания и никогда в жизни не провожали меня в школу. Кто-нибудь может посчитать, что это прямо такой брошенный ребёнок. И я действительно завидовала одноклассникам, которых приводили за руку на занятия.

Мама просто стояла «звёздочкой» в дверях и не пускала никуда. Очень не хотела, чтобы я уезжала из дома. Но у меня с родителями была договорённость: если я оканчиваю школу на «четыре» и «пять», а потом самостоятельно поступаю в университет, то они позволяют мне ехать в Москву. Мама и папа не верили, что я выполню эти условия, поскольку школу часто прогуливала. Ведь уже тогда у меня было много концертов – я с тринадцати лет начала работать, потому и пропускала уроки.

Ещё будучи школьником, занимался в Клубе юных авиаторов. После окончания школы и КЮА поступил в Оренбургское военное лётное училище, которое, кстати, оканчивал Юрий Гагарин. Это одно из старейших заведений подобного типа в нашей стране. С распадом Союза училище расформировали, а нас распределили по двум учебным заведениям. Я выбрал «Качу» (Качинское высшее военное авиационное училище в Волгограде).

И тут началась большая интрига – искали мне замену. Причём это делалось тайно, у меня за спиной. Но съёмочная группа была очень дружной, и гримёры с костюмерами мне всё рассказывали: «Ходят и пробуются другие девчонки, но они и гроша ломаного не стоят, а твои вещи носят». Для меня это, конечно, была драма. К счастью, у фильма был уникальный художественный руководитель, профессор Юлий Яковлевич Райзман.

Японцы говорят: тот, кто не имел трудностей в юности, будет вынужден купить их в старости. Нет зрелища прискорбнее, чем мужчина, который к зрелости не преуспел в делах. Я же на глазах у миллионов зрителей Первого канала на протяжении тридцати лет зарабатывал себе на жизнь. Мужчина обязан думать о благосостоянии семьи. Правда, бывают мужчины, которые зарабатывают, но вспоминают о семье, только когда надо понадёжнее укрыть наворованное. Это позор!