Сейчас могу открыть секрет: иногда уезжал на съёмки месяца на три и потом привозил липовый аттестат – якобы я там учился на одни пятёрки. Школа никогда не была для меня чем-то важным. Не потому что я рос лоботрясом и неучем, просто рано понял: на мою дальнейшую судьбу никак не повлияет, часто буду ходить на уроки или нет, хорошо буду учиться или плохо. Я знал, что какие-то предметы забуду навсегда, как только окончу школу. Так и случилось: если меня сейчас спросят что-нибудь по химии, ничего не отвечу.

Я считаю, что мы живём в удивительное, волшебное время, когда всё обнажается. Если человек злой, высокомерный, жадный, его негативные качества проявляются ещё сильнее. То, о чём он раньше думал, сейчас начинает говорить вслух. Ярчайший пример – политики. В интернете ходят разные фразы наших руководителей, которые неожиданно проговариваются, и вдруг мы понимаем, кто же они на самом деле. То же самое происходит и с другими людьми – светлыми, добрыми личностями.

Я приму любые решения своих детей. Сейчас сын, Пал Палыч, два раза в неделю ходит со мной на хоккей, занимается плаванием. Я не перестаю ему повторять: если хочешь чего-то добиться, нужно приложить очень много усилий, просто так ничего не даётся. Последние двадцать-тридцать лет я общаюсь с людьми, показывающими выдающиеся результаты в разных сферах деятельности, и могу отметить, что ради успеха каждый из них очень многим пожертвовал.

Лет десять назад после окончания съёмок в сериале «Девять жизней Нестора Махно», где играл главную роль, я уехал отдыхать на Гоа. И вот там через пару дней друг говорит мне: «Слушай, ты ходишь какой-то странной пружинистой походкой. Левой рукой как будто шашку на боку придерживаешь, смотришь исподлобья. Что с тобой?» Я так удивился! Стал за собой замечать: действительно, поведение изменилось. Полгода съёмок сделали своё дело.

Я с четырёх лет знала, что буду петь. У нас в доме все пели – мама, папа, бабушка. В девять лет мама привела меня в эстрадную школу, там у меня образовалась своя команда музыкантов, таких же школьников, как я. В Черновцах проходил конкурс украинской песни «Первоцвет», и я решила участвовать. Выбрала песню «Украиночка», ребята в студии записали на кассету сопровождение, но возникла проблема: что же надеть?

Два ребёнка – минимум, это я всегда говорю. Есть распространённое мнение, будто ребёнок должен быть постоянно занят: после садика обязательно тренировка, потом кружки, ещё что-нибудь… Как любят говорить представительницы вашего пола: «Я не хочу отдавать ребёнка ещё и на английский, чтобы он не уставал». Могу сказать одно: дети не устают! Устают только родители. Два, три ребёнка – большое счастье. А когда в семье один – это, мне кажется, не очень хорошо, может вырасти эгоист.

Мы допоздна задерживались во ВГИКе, дремали у батареи, мне даже нечем было укрыться. Мой мастер Тамара Фёдоровна Макарова попросила Серёжу провожать меня домой и следить, чтобы я не простужалась. А он уже сам меня заприметил. У него было демисезонное пальто, купленное родителями, и он надел на меня это тёплое пальто. Застегнул, и я задремала у него на плече: устала очень. Сергей довёл меня до остановки, мы сели на скамейку ждать транспорта…

Запомнились пельмени в горшочке, которые мы готовили в Алтайском крае, в городе Бийске. Там самая соль в начинке: мясо кролика, лук, ягоды можжевельника и обязательно сливки, которые делают фарш очень нежным и сочным. К ним подали сливочный соус с белыми грибами и хреном. Это было что-то, я не мог оторваться от тарелки, настолько вкусно получилось! Хотя, казалось бы, не какой-то там деликатес, а всего лишь пельмени…

Отпали те друзья, о которых я думал, что это друзья. Мне тогда нусжна была поддержка. И она заключалась в том, чтобы просто приехать со мной на бои. А Света была со мной всегда. Я дрался на ринге, и из криков тысяч людей моё ухо выхватывало именно её голос. Она рвала глотку, что-то мне кричала, и я чувствовал, что от этого становлюсь крепче, мощнее. А после какого-то боя проснулся утром и понял, что не могу поднять ни руку, ни ногу. Я испугался.

Из театра, в котором прослужил семь лет, я ушёл давно, в начале двухтысячных. И ещё какое-то время доигрывал в спектаклях. Если реально смотреть на вещи, театр отнимает много времени. Пока ты молод, кажется, что всё ещё успеешь. Но ведь такая работа сужает твой мир до размеров сценического пространства, поэтому ты ни с кем не общаешься, никуда не ходишь – нет времени. В тот период, когда я служил в Театре Маяковского, новых постановок не было...

Мама очень сильная женщина, всегда была для нас примером. Помню, всё время работала: сначала инженером в НИИ, а потом, когда стали нужны деньги, чтобы прокормить нас с братом, устроилась в торговлю и вскоре стала директором филиала крупной торговой сети. Мы жили в спальном рабочем районе со всеми вытекающими: нехорошие компании, разбитые фонари и так далее. Мама очень боялась, что мы с братом после школы будем болтаться на улице.

Всё происходило как во сне. Помню, как мы заходили в какую-то комнату, где сидело жюри. С нами о чём-то долго говорили. Потом выводили по пять человек, и мы по очереди пели а капелла. какой-то кусочек из песни. Но это было ещё не слепое прослушивание, только кастинг. Несмотря на ответственность и волнение, в целом атмосфера очень дружная. В итоге я кастинг прошёл. А дальше мы должны были выучить несколько новых песен и показать их специалистам.