В Петербурге мне всегда хочется гулять по набережной Фонтанки, от Невы и до Гороховой улицы, иногда и дальше. Люблю набережные, воду. В Москве мне первые годы очень не хватало прогулок вдоль рек, и я стала гулять по бульварам, по саду имени Баумана, тихому, уютному и очень ухоженному. А для прогулок с детьми предпочитаю парк «Сокольники», здесь всегда можно найти что-нибудь интересное, покататься на самокатах и велосипедах в тёплое время года.

Спектакль начинался с музыки, незатейливой польки, а у меня уже комок к горлу подступал, когда шла по этому пространству, мысленно повторяя: «Не плакать, не плакать!» И ничего не могла с собой сделать, и так четыре часа – такая была отдача. Когда рассказываю об этом спектакле, вспоминаю слова знаменитого актёра Максима Максимовича Штрауха, с которым у меня особенная связь; он знал меня с детства, в 1938 году сыграл в фильме моего папы «Доктор Айболит»...

Мой муж быстро ходит – это для меня это очень важное качество. Когда человек рядом плетётся, то мне порой хочется его ударить. Мне вообще не нравится, когда люди делают что-либо медленно. А он может ходить быстро и долго. При этом мы всю дорогу обязательно о чём-нибудь разговариваем. Это приятно: за столько лет у нас ещё не иссякли темы для бесед. Сколько раз я в ресторанах наблюдала парочки...

...Плохо, если у актёра есть амплуа. Это значит, что он чётко обозначил свои возможности. Думаю, так не должно быть. Не хочу ассоциироваться, например, только с героем-любовником. Маски надо менять, потому что зритель привыкает к чему-то одному, да и продюсеры, и режиссёры очень любят клише. Я с этим борюсь. Актёр, особенно в наши дни, – это синтетическая субстанция. Он должен уметь всё. А вот умеет ли – зависит от его профессионального уровня.

В любом театре всегда смещаются акценты: сначала ты играешь в спектакле, потом уступаешь очередь другим. Мне ждать совершенно не хотелось, поэтому переходил из одного театра в другой. Но меня всегда приглашали, а не так чтобы я уходил со старого места, хлопнув дверью. В Маяковку позвал Сергей Арцыбашев – на большие роли. После этого я вообще какое-то время не работал в театре.

Для меня еда – это определённый ритуал. Никогда не ем в одиночестве, иначе живот будет болеть. Если собираюсь говорить по телефону, обязательно беру что-нибудь пожевать. Я никогда не стану есть одна, хоть месяц могу просидеть голодная. Мне неинтересно одной. Это целое таинство – с кем-нибудь разделять пищу. Я отношусь к этому серьёзно. У меня куча друзей среди бизнесменов, и я знаю, что самые успешные сделки происходят не в комнате переговоров, а за ужином.

Мне приходилось рвать и метать в хорошем смысле слова, в этом окружении я была самая неизвестная и молодая. Кого-то зрители встречали аплодисментами, едва услышав фамилию, а вот когда объявляли Наталию Медведеву – никто не реагировал, ведь меня вообще не знали. Поэтому приходилось стараться, чтобы быть смешнее. Почему меня позвали? Потому что я сама пишу и всё придумываю для себя. Все рассчитывали, что «она сама себе всё напишет и сама сыграет».

Как и все мальчишки, я крутился вокруг отца, когда он что-то делал, и задавал массу вопросов. Отец с удовольствием мне всё показывал: как забивать гвозди, как пилить, как строгать… Вы удивитесь, но мои девочки, особенно Алиса, очень любят инструменты. Мы с Юлей называем её «инженером», потому что Алиса моментально разбирает любые устройства. Причём делает это в считаные секунды.

Я был студентом Школы-студии МХАТ, счастливым и голодным. Все боролись с голодом по-разному: кто-то питался интеллектуальной пищей, но мне таковой не всегда хватало, поэтому я смотрел по сторонам и думал, где бы заработать. Пробовал и грузчиком, и сторожем, но в какой-то момент понял, что закон нарушать интереснее. В те времена ещё существовала неотменённая статья уголовного кодекса «Нарушение правил о валютных операциях», по которой легко было сесть.

Да, много лет назад я начал понимать, чего хочу. Значит ли это, что я скрупулёзно выполнял всё, что задумал? Нет, конечно. Но судьба подсказывала, куда свернуть в нужный момент. Тут главное – уметь слышать. Многие, окончив школу, задаются вопросом: что дальше? Начинается внутренняя борьба. Человеку хочется стать актёром, но родители говорят: «Нет. Тобой будут помыкать, это очень зависимая профессия. Иди во врачи». Тут включается рассудок: «А сколько я буду зарабатывать?

Однажды в институте нам задали показать представителя любой профессии, придумать этюд. Мы с однокурсницами выбрали отрывок из романа Эмиля Золя «Западня», где главные героини – прачки: одни стирают, другие утюжат, третьи складывают рубашки, причём так, чтобы их потом не нужно было повторно гладить. Так я на всю жизнь научилась складывать рубашки. Поэтому, когда отправляюсь в командировку, у меня всё сложено очень аккуратно и удобно.

Я всегда был серьёзным затейником. В Деда Мороза верил до тех пор, пока сам не стал его изображать. Я занимался в театральной студии и подрабатывал Дедом Морозом на утренниках, а ещё ходил по вызовам: друзья приглашали меня, чтобы я поздравил их младших братьев и сестёр. И вот один раз серьёзно «попал». У европейцев Санта-Клаус попадает в дом через камин, однако в советские времена камина ни у кого не было. И всё же надо было как-то обыграть моё появление.