Родители ничего особенно не навязывали и не запрещали, но они до сих пор в раздумьях: как же так произошло? Дело ещё в том, что у моей младшей сестры Анны – у нас разница четыре года – уже свой театр в Воронеже, она преподаёт актёрское мастерство, большой творческий деятель. У Ани суперпамять, она может рассказать наизусть несколько листов текста. Наша семья никогда не знала, что такое блат, родители никому не давали никаких взяток, поэтому Аня сама получила красный диплом.

Северный флот – это не катание на прогулочном катере, это серьёзная служба! Но благодаря отцу и маме у меня не возникло с этим больших проблем. К тому же в армии я играл на гитаре, пел. Был солистом ансамбля «Горизонт», и на первом рок-фестивале в Мурманске нам даже дали Гран-при. Ради участия в этом фестивале мы переоделись в гражданскую форму, за что начальник политотдела нас по головке не погладил.

...И вот во втором классе получил задание изобразить рабочее место своего папы. А мой папа был известным в Одессе гинекологом. У нас была большая библиотека, где-то на две тысячи томов. Я пришёл домой, открыл «Справочник практикующего гинеколога» и тупо срисовал через кальку одну картинку. А картинка показывала, как правильно разместить в кресле пациентку. Рисунок подписал так: «Рабочее место моего папы, Стоянова Николая Георгиевича».

Стереотипы – сильная штука. Вот меня и ругают за то, что я их нарушаю. Кто бы мог подумать, что Апина разойдётся с мужем, начнёт петь другие песни, по-другому одеваться… Хочется только одного: чтобы люди увидели всю красоту зрелой женщины. А тебе в ответ: «Да ты в паспорт и в зеркало смотрела?» Смотрю. И понимаю, что женщина в любом возрасте может быть красива.

Свет в конце тоннеля ты видишь в тот момент, когда уже выходишь оттуда. У меня был один очень тяжёлый выход из наркоза, страшное чувство, невозможно забыть. Носишься по коридорам с бешеной скоростью, маешься, не понимаешь, кто ты, и выхода нет. Возникает страх, что никогда не выберешься из этих коридоров! Потом вдруг ощущаешь себя мечущимся листком дерева. Через какое-то время осознаёшь, что ты – Лена Валюшкина, постепенно выползаешь. Но тот страх запоминается.

С годами приходит понимание, что все наши импульсивные реакции только вредят. И в итоге приводят к опустошению. Мне необходимо сохранять спокойствие даже в сложных ситуациях, ведь у меня большой коллектив. Однако люди, с которыми работаю, признаются, что побаиваются меня. Причины этого мне неизвестны. Ведь я не проявляю эмоции в бурной форме. Всё, как правило, остаётся у меня внутри.

Володя был талантлив во всём. И в быту, и в творчестве. В театре мы играли в «Бесах» Достоевского; я – Марью Лебядкину, он – Ставрогина, сложнейшую роль. Публика специально приходила, чтобы увидеть его. Аплодисменты и крики «браво!» не смолкали по двадцать минут. После четырёхчасового спектакля мы были голодны и торопились домой. У нас тогда жила охотничья собака, и Володя, вернувшись из театра, выходил с ней гулять. А я старалась что-нибудь приготовить на скорую руку.

Я считаю, что доброжелательность – это вообще самое главное качество на телевидении и в жизни. Мы же говорили о здоровье людей! Если даже мне не нравился метод, о котором рассказывал гость, я всегда старался выслушать его и найти консенсус. Хотя мне перед съёмками давали такие установки: ты в студии главный, можешь критиков перебивать, настаивать на своём. А я старался выслушать человека и подчеркнуть его сильные стороны, силу его методики, его самого.

Когда мой папа пришёл работать в цирк в начале пятидесятых и начал выказывать своё отношение к происходившему, ему сказали: до цирка у советской власти руки ещё не дошли. Так вот, у власти до сих пор не дошли руки до цирка. Государству цирк был нужен не как искусство, а как идеологический инструмент. Спорт, театр, цирк – на этих трёх китах держалась государственная пропаганда. Но сегодня всё иначе. Цирк держится на преданности и голом энтузиазме. Мне самому порой непонятно, как эта система работает.

Вы понимаете, я – какой-то очень «взрослый человек». Всегда такой была. Ставила перед собой чёткие цели и сначала неуверенно, а потом очень уверенно к ним шла. А ещё у меня была мечта – хотела попасть в мир кино. Эта мечта вела меня всю жизнь – я не могла ни на что отвлекаться и растрачиваться. Поверьте, это помогает преодолевать любые препятствия. Думаю, именно это меня и спасало.

У меня и мама, и папа родились в марте. В этом году я организовывал их дни рождения. Когда заказывал столик в ресторане, понял, что сбился со счёту – сколько у меня племянников, родственников. Мои родители очень полюбили Салиму, а она полюбила их. Салима похожа на мою маму, очень воспитанная, добрая. Для неё важно, чтобы я всегда была накормлен. Как бы она ни устала, как бы ни была больна, всегда накормит после работы ужином.

Моё первое публичное выступление состоялось на концерте в пионерском лагере, куда я один раз попал. Кажется, после третьего класса. Я тогда был таким несмелым замкнутым ребёнком, но тем не менее уже любил музыку, много её слушал. Помню, такая маленькая сцена, и перед ней галдят дети, стоят наши преподаватели. Я пел тогда песню «У деревни Крюково погибает взвод». Мне это давалось с трудом, ведь нас никто особо не слушал.