Воспоминания… В молодости слышала: живи так, чтобы в старости было что вспомнить. Не знаю, что имелось в виду, но мне вспоминаются не приключения, а моменты, когда я испытывала самые острые чувства. Вот, например, мне пять лет. Гуляем группой на площадке в детском саду. К закрытой калитке подходит чья-то мама, к ней подбегает маленькая дочка. Они обнимаются, девочка прижимается к родному человеку. А мне так грудь сдавило! Зависть… Ведь меня никогда не обнимала и не ласкала мама.

Мишка радостно ответил:
– Я сам подарок выбрал – муравьёв!
– Что ты сказал? – наклонился к нему дед. – У меня слух уже слабоват стал, не расслышал.
– Муравьёв, – повторил Миша. – Формикарий.

Видимо, мать в своё время проспала угрозу. Или так любила дитятко, что была не в силах отказать в поддержке. Однажды она пожаловалась мне на эту ситуацию, а я спросила, как ей хватает пенсии ещё и сына кормить. Ответила, что он ничего и не просит. Ест мало, спортивные штаны и трусы с футболкой купят – и ладно. Чтобы жить комнатной жизнью, человек уменьшил свои потребности до минимума. Никто ему разносолов не предлагает, потому что их и купить не на что. А ему и не надо.

На беду, телевизор тоже не работал и, чернея экраном, стоял в углу. Иван Кузьмич с трудом встал с кресла и вышел на улицу, там было даже теплее. Сел на скамейку возле дома и задумался. Он знал, что в день рождения к нему никто не придёт. Жена давно умерла, сын живёт за границей. Уже не вспомнить, когда звонил в последний раз. Подошла старая дворовая собака по кличке Бакс.

Впоследствии оказалось, что она душевнобольная и не раз лежала в психбольнице. Так или иначе, она забеременела. Счастью моему не было предела. Молодые любили друг друга, это бросалось в глаза. Жили они в квартире у девушки, и до рождения малыша я их не навещала, только они нас. Приезжали оба какие-то неухоженные, грязные – несвежая медицинская маска под подбородком, обувь нечищеная…

Логичнее было бы попросить племянницу навестить его в больнице, но в больнице всё равно объявили карантин, да и о доме дядя Дима беспокоился больше, чем о себе. Сам он привык к одиночеству, а вот дом – нет. За последние двадцать лет дядя Дима ни разу больше чем на сутки не отлучался. А тут – вон как случилось, в больницу загремел, да ещё и форточку в доме оставил открытой. Распахнул он её в панике, чтобы не задохнуться до приезда скорой.

Три с половиной миллионов просмотров. Полмиллиона лайков. Сто тысяч комментариев: «Как мило!», «Акимчик, ты прелесть!» «Ребёнку прямая дорога в стендаперы». Каждое его детское слово, каждая буковка жадно ловятся, подхватываются, впитываются. Это ощущение ни с чем не сравнить. В чём измеряется слава? В учащённых ударах сердца? В минутах сладких грёз во сне и наяву? В рублях?

После случившегося работа в отделе стала для меня невыносимой. Я попросилась в отпуск, мне дали путёвку в Пятигорск. Пётр Петрович узнал откуда-то об этом и пришёл на вокзал. Ну, думаю, ладно, две минуты неловкого разговора, потом я уеду, а он останется. Не тут-то было! В последние секунды перед отправлением начальник показал проводнику удостоверение и шустро прыгнул в вагон. Как был в форменном костюме, так и поехал. Жил в гостинице, ходил за мной по пятам.

Так прошло много лет. Мальчик окончил школу, поступил в колледж, получал повышенную стипендию как лучший студент. Связи с отцом не прерывал, всё так же первым ему звонил, приходил в гости. Мать на это взирала с неудовольствием и продолжала выговаривать сыну – мол, за многие годы отец никогда не проявлял инициативы, так зачем лезть к такому папе. Сама Надя с бывшим после развода практически не общалась...

Забрать его пришлось вынужденно. Олеся – мать-кукушка, поэтому он жил у моей мамы, а та загремела в больницу с язвой. В больницу мотаться, кроме меня, некому. Но при этом мама не забывает сказать, что я всё делаю не так. Где живёт сестра, не знаю. Номер телефона, который у меня был, уже четыре года не отвечает. Номер, который дала мама, тоже недоступен. Мама, уезжая на скорой, слёзно умоляла меня взять племянника на время.

Сижу на деревянном столбе турника, ничем себя не выдаю да посмеиваюсь. Наконец бабуля разглядела меня, и я слез. Отругала нас с братом, велела идти домой. А дома взяла веник и ну нас им обхаживать! Веник я у неё отобрал. Тогда она, чтобы научить нас уму-разуму, взяла швабру. Я и швабру отнял. Бабушка стала лупить Мишку. Он пытался залезть под кровать, но бабуля хлестала его тряпкой.

Мне пришлось даже приобрести второй телевизор, чтобы наши интересы не конфликтовали. Признаться, я не разделяю её увлечение, часто подшучиваю. И вот как-то раз представился удобный случай. Занимаясь одновременно двумя делами, а именно – переписываясь в телефоне с подругой и просматривая очередную серию телевизионной саги, супруга вышла за какой-то хозяйственной надобностью в прихожую.