Из этих семнадцати на родину вернулись двое, один – мой отец. Но до этого были бои в составе армии Будённого, польский поход, борьба с басмачами в Средней Азии. Когда началась Великая Отечественная, первыми на фронт ушли все три младших брата отца, Динмухамет, Лутфулла и Халиулла. Не вернулся ни один. У каждого осталось по вдове с тремя детьми. Призванный на второй год войны 42-летний отец оказался в Сталинграде.

Сначала школу в родной деревне окончила старшая дочь, Аполлинария. Родители несколько лет снимали ей угол в соседней деревне, где были старшие классы, навещали её в выходные, привозили продукты. Потом девушка поступила в медицинское училище и успешно окончила его незадолго до войны. Трудовой путь начала в Серебрянском фельдшерско-акушерском пункте. Затем настал черёд учиться второй дочери, Марии, а в 1941 году семилетку окончил и Конон.

Я кивнула, а про себя подумала: бабке полтинник, а ей всё неймётся – лезет командовать. Нет чтобы скромненько сидеть в уголке да вязать носки домочадцам. В ту пору возраст свекрови казался мне запредельным, хотя сейчас понимаю, насколько молодой и активной она тогда была. Носки Нина Васильевна не вязала, зато какие делала пироги! Подготовка к выпечке напоминала священнодействие: на кухне разрешалось ходить исключительно на цыпочках и разговаривать только шёпотом.

Видно, она меня не любила, отсюда и «бабка». Вот и во сне она не спасает меня, не жалеет, а укрывает волка моим красным стёганым одеяльцем на жёлтой сатиновой подкладке, гладит его по голове и спине, и я понимаю, что они сговорились. Хуже того – это бабка позвала волка, чтобы тот меня съел. Специально, когда отца и матери нет дома. А их почти никогда не было, я даже их лиц в те годы не помню.

Вот картошку сажали гурьбой. Рано утром приезжает на лошади Пётр Иванович, привозит с собой соху, и мы сажаем картошку. Ряд кидаем, ряд заваливаем – точнее, заваливает Пётр Иванович, лошадью, мы в это время наполняем свои вёдра клубнями. И так ряд за рядом, дружно и быстро. Осталось только привязать к лошади бревно и закатать картофельный участок. Всё, управились. Как раз успеваю на урок, у нас нельзя пропускать школу!

Стыдно сказать, даже в ничтожных мелочах Юлечка упорствует не на жизнь, а на смерть. В очередной приезд заметили, что дочь пишет ужасной ручкой (а работа у неё связана с бесконечной писаниной). Не ручка ужасна, а чернила в стержне. Бледные, прерывистые, точка-тире. Такой тщетно нажимаешь, и царапаешь, и рвёшь бумагу, и хочется зашвырнуть ручку куда подальше. Ну, со мной такой номер не проходит.

Спать девочки ложились по две на одну кровать, сверху накрывались одеялами и матрасом. Все ходили в одинаковых платьях и с наголо бритыми головами. Из еды были в основном солёные чёрные грузди, часто с жирными червями, и мороженая капуста. Один раз на обед приготовили голову погибшей лошади. Маме попалась часть нижней челюсти с большим жёлтым зубом.

Встречались периодически, поскольку мой ухажёр был военнослужащим, молодым лейтенантом, человеком подневольным. На свидания приходил с бутылкой недорогого «Букета Кубани», да ещё и гордился, что так ловко совмещает два подарка в одном – и «букет», и вино. Я была неизбалованной девушкой, подыгрывала ему, натужно смеялась над шуткой, хотя замечала, что подругам кавалеры приносят настоящие цветы.

Мальчик рос прикованным к креслу-коляске. Постепенно и Сергей Филиппович, и тётя Катя смирились со своей участью: какого дал Бог ребёнка, такого и будем растить, рассуждали они и не помышляли, в отличие от многих, отдать сына-инвалида в интернат. Напротив, Данила рос в атмосфере любви, а отец и мать старались обеспечить ему максимальный комфорт.

Дорога длинная, времени более чем достаточно – всё располагало к неторопливой беседе. Мы быстро нашли общий язык и вскоре, можно сказать, подружились, рассказывали друг другу о своей жизни. Не знаю, сколько стаканов чая выпили за это время, но чаепитие очень помогло Валентине Сергеевне облегчить своё сердце и рассказать мне, случайной знакомой, то, что камнем лежало на сердце. А я перескажу её историю вам – может, кого-нибудь она заденет за живое или послужит уроком.

Три дня семинара пролетели как один миг, получилось весело и познавательно. Наш самолёт улетал поздним вечером, времени в запасе оставалось в избытке, поэтому напоследок решили прогуляться по площади перед зданием Совета министров республики. И тут нежданно-негаданно буквально нос к носу столкнулись с одним из авторов нашей газеты – управляющим строительного треста, о работе которого часто писали.

В общем, дел хватало, и дети всем страшно мешали, пока не появлялась тётя Оля. Она и сама была какая-то детская, маленькая, худенькая, с густой чёлкой и вздёрнутым носиком. А ещё она была правильной медсестрой, потому как с её появлением все болезни и недомогания исчезали. Затихал прадедушкин громовой кашель, и поясничная боль у огородников проходила. А для разбитых детских коленок вместо зелёнки у Ольги имелась специальная жидкость, которая не щипала. И незрелые абрикосы с яблоками Ольга разрешала есть детям, только их надо было обязательно мыть.