Причём мать парня пыталась её отговорить – мол, ты же видишь, какой он. А тот пьяный был каждый день. Но девушка твердила одно: я его люблю. Мы ежедневно наблюдали, как они гуляют – впереди он со своей овчаркой, позади, метрах в трёх, она. Парень не собирался звать её замуж, но она забеременела. Поженились, родили сына. Девушка оказалась без комплексов. Свекрухины шкафы только так шерстила. Это был конец 1970-х, хорошую одежду в магазинах ещё поискать.

Инна Шелковая переехала ровно за неделю до рождения Стёпки, Ярослава и Настеньки. Забирала молодую мать из роддома, с гордостью несла драгоценный свёрточек, обвитый синей лентой. И впервые в жизни ловко поменяла подгузник под присмотром помощницы. Оказалось, что семьям с тройней положена муниципальная няня и можно было не пороть горячку с переездом.

Бабушка не могла пользоваться сотовым телефоном, поэтому Сара, уходя из дома, и не запирала дверь. Если задерживалась на работе или у учеников, просила соседку приглядеть. Уже у ворот Сара-ханым почувствовала вибрацию мобильника: звонила Айсель, одна из её студенток. Ещё с двумя сокурсниками она готовилась к участию в очередном конкурсе. Несмотря на возражения Сары-ханым, девушке удалось сломить её упорство и уговорить подготовить всех троих.

Сразу после свадьбы дедушка построил новую избу, маленькую, но добротную, где поселился с женой и тестем. Молодые жили очень дружно. Дед устроился в контору учётчиком. Бабушка могла себе позволить уже не только самое необходимое, но даже и модные обновки. У меня сохранилась фотография, где они с дедом в шикарных нарядах: он в шерстяном костюме с галстуком, она в умопомрачительной атласной блузке.

Я всё думала: за что ты, папа, так с нами поступал, у тебя же больше никого нет, и никому ты не нужен, и баба твоя тебя выгнала, а теперь вот маму вспоминаешь. Она даже приходила к нам пару раз, та женщина. А я её уже и не ненавидела. Так надеялась, что отец выздоровеет, что могла всё простить, только был бы жив. Странно, почему так? То ли это детская любовь, то ли страх перед неотвратимостью смерти.

Дочь совершенно не приемлет ни критики, ни советов. Отпор даёт такой, будто на неё нападают. Может сутками выносить мозг упрёками и нравоучениями. То есть каждый час, даже ночью, заходит ко мне в комнату и снова, снова долбит одно и то же. Нет, я терплю часов до трёх-четырёх утра, потом пытаюсь вытолкать её из моей комнаты, запрещаю входить, но всё повторяется снова, и мы почти дерёмся. А утром я с чугунной головой иду на работу. Такое случается почти каждую неделю.

Столько лет прошло, а у неё всё эта пионерская ветрянка не выветрится. Каждый раз звонит, и каждый раз у неё новая ветрянка. Вот и сейчас, такая ветрянка, говорит, не поверишь. Кто же Лильке не поверит, когда всю жизнь от неё ничего, кроме правды, не слышали. В школе её правду на каждом классном собрании обсуждали и даже на совете дружины один раз, когда знамя прожжённое обнаружили.

А теперь на это воспоминание наложилась история моих родителей. Это было года три назад. У моего отца есть мопед. Родители живут в посёлке, и мопед – популярное средство передвижения у местных. Сразу скажу, что мой папа – тот ещё выпивоха. Пьёт всю сознательную жизнь, но без драк и мордобоя. Мама борется, но, видимо, не теми методами. Ну да что уж там, в следующем году будут отмечать золотую свадьбу.

Вызванный ею наряд милиции схватил всех, сами понимаете за что. Оказалось, что Горынин в тот вечер отмечал 18-летие со старшими дружками в собственном подъезде. Во время следствия, в КПЗ, подельники предложили Горынину взять всю ответственность на себя – мол, ты молодой, тебя, может, даже несовершеннолетним посчитают и меньше всех дадут. Но суд решил, что на момент преступления парню уже исполнилось 18, и отправил его за решётку на девять лет.

А чего тут скажешь? Всё, выросла доченька. И мамины каблуки ей к чёрту не нужны, у неё кроссовок восемь пар и одни кеды. И духи любимые уже не мамины, а какой-то «Поцелуй ночного енота». И шоколадку от зайчика уже не приемлет и снова цокает, будто у неё там заело что-то. В общем, мама в растерянности. Вроде побить человека ещё можно, но поздно. А бывает и так: вдруг приходит оно, лохматое, с улицы и ротик делает скобочкой.

В Лизкиной личной жизни случались миллионы увлечений и разочарований. Первый мужчина на ней не женился, второй и последующие тоже поматросили и бросили, теперь она одновременно встречалась с местным пьяницей и приезжим дальнобойщиком. При этом чувствовалось, что мечтает о большой любви и семье, а все глупости совершает от отчаяния. Никто из кавалеров не воспринимал её всерьёз – только пользовались. И вдруг Лизка забеременела. Она не знала, от кого, но ребёнка решила сохранить. Разумеется, никто из мужчин, которых она попыталась осчастливить этой новостью, не сделал ей предложения.

Тревожные звоночки начались почти сразу, как только мы съехались. Он проверял мой телефон, допрашивал, когда в контактах появлялись новые номера, запрещал пользоваться интернетом – «там только тупые малолетки сидят», встречаться с подругами – «они все шалавы и алкашки», ходить на вечеринки на работе – «ты там напьёшься и с кем-нибудь переспишь». Хотя у меня вообще нет никаких проблем с алкоголем.