И почему-то мне его жалко стало до брезгливости! Вот ведь сделает человек подлость, ну там убьёт щенка, или бросит больную жену, или плюнет в инвалида, – и потом всю жизнь мучается аж до инфаркта. То ли он действительно переживает до сих пор, то ли пытается привлечь к себе внимание. Думаю, он не догадывается, что я знаю о его поведении в больнице. И мне жаль его, как было бы жаль крокодила, проглотившего человека с саблей, которая распорола ему внутренности. С одной стороны, хочется сказать «так тебе и надо», с другой – понимаю, что был он тогда дитя неразумное, подверженное влиянию мамы и папы.

Иван Григорьевич любил заходить к нам и беседовать «на политические темы». Со своей застарелой астмой он боролся проверенным способом: вечерней рюмкой коньяка. Правда, «рюмка» понятие условное: то лафитничек, а то и стакан. Спиртное действовало: язык у старика развязывался, и он подолгу рассказывал нам о своём житье-бытье.

На семейном совете было решено, что в нашем забытом богом забайкальском посёлке, затерявшемся среди бескрайней тайги и сопок, ловить нечего. Оставалось одно – отправляться к родственникам за тридевять земель. Город там немаленький – куда-нибудь да пристроюсь. Родная бабушка и тётки пропасть не дадут. Да и надо мне, недорослю, самостоятельность, в конце концов, обретать, ведь не всю жизнь возле мамкиной юбки отираться.

После этого мы с Аней долго не виделись. А однажды она позвонила и пригласила в гости. Антон был на работе, мы сидели в комнате, болтали, вокруг скакала довольная Машка – новости лились из неё бесконечным потоком. Всё выглядело, как раньше, когда Аня ещё жила с Ромой. Но картина резко изменилась в тот миг, когда с работы пришёл Антон.

И вот пришло время знакомиться с его горе-родителями. Я им сразу не понравилась, мол, провинциалка. Родители его в разводе уже двадцать лет, но общаются друг с другом. Его папаша своих детей никогда не любил и стеснялся: они бедно и плохо жили после развода, а вот сын – хорошо: устроился альфонсом при молодой богатенькой девчонке. Свадьбу оплатили мои родители, квартиру полгода снимали тоже они, а его родители только кричали по всему городку, что устроили нам шикарную свадьбу.

– Я всю жизнь несу тяжёлый крест, я очень виноват перед дочерью, – с этих слов начал свой рассказ Николай Иванович Фирсов, уроженец Хомутовского района Курской области. Почти сорок лет назад он развёлся с женой и примерно столько же времени не виделся с дочерью Светланой. Признаюсь, сначала я к собеседнику была настроена отрицательно. Но, выслушав искренний, наполненный болью и раскаянием рассказ, ещё раз убедилась: в жизни не всё так просто. Осуждать, навешивать ярлыки – самое лёгкое. Гораздо сложнее понять и простить, поставить себя на место отчаявшегося человека, принять его боль как свою.

Мы с Наташкой родные сёстры. Я больше мамина дочка, а сестра – копия папы. Он очень хотел сына-первенца, а родилась я. Расстроился. Но потом поразмыслил и решил, что годы молодые, сына жена ему ещё родит. Спустя пять лет, в 1985-м, мои родители ждали наследника. Почему они были в этом уверены?

− По телевизору только и слышишь: планирование семьи, планирование семьи. Ерунда это, − в сердцах махнула рукой Оксана. − Я от первого мужа случайно забеременела. Как ни предохранялась, но, видимо, судьба. Родила девочку. Васько, мой теперешний чоловик (муж), уверял, что детей от него быть не может – в детстве свинкой переболел и два армейских года в Чернобыле оттрубил. У всех его сослуживцев детей нет. Ан через полгода забеременела. Ну, думаю, ещё одна случайность. Если бы деньги на аборт и были, всё равно бы родила. Сыночек получился. Через полтора года − двойня. Гарнэньки таки дивчатки… Как ни крути, а без абортов семью не спланируешь. Разве муж попадётся непьющий, а не такой, как мой Васыль. Выпьет − таким ласковым становится и возле меня, как кот вокруг сметаны, вьётся. Включит музыку и приглашает танцевать.

С мужем решила расстаться сама, не в порыве эмоций. Мне казалось, что это было очень взвешенным решением после многих сомнений. Проблемы у нас начались буквально сразу после женитьбы. С виду он просто идеальный: не пьёт, не курит, после работы сразу домой или к родителям – помочь. Если задержится, то отзвонится, когда идёт домой – предупреждает, что вышел. С друзьями встречается редко, и то по их инициативе. Пиво не пьёт, футбол часами не смотрит. Здоров. В общем, золото.

По правде говоря, мне её бывший муж и раньше не очень нравился. Заведующий кафедрой местного университета, профессор, а солидным у него был разве что живот. И даже находясь как-то у нас в гостях, он умудрился неприятно подколоть хозяина, то бишь меня. Правда, позже, узнав, что я перешёл на работу в областную администрацию, резко изменил тон и начал закидывать удочку на предмет того, может ли моя контора посодействовать ему в получении кредита.

– Мой фронтовой кореш Антон привёз мне её ещё в прошлом году, и вот я почти год изучал… И скажу вам – это сама мудрость народная, ну прямо воочию, ей-богу! Как же жалею, что вас растил без неё, – горестно вздохнул Никита Егорович. – Так что, сынове мои, не о замене стен дома треба переживать, а об том, что там внутри его творится. Обещайте, что хоть внуки мои узнают и прочитают эту книжку, – и он теперь вопросительно смотрел на сыновей. Они молчали.

Игорь, мой жених, вернулся из армии 1 мая и сразу же стал ночевать у меня. Дни, правда, проводил у матери. Мама ждала своего любимого сыночка с надеждой, что придёт помощник по хозяйству. Что окончит наконец-то последний курс техникума и женится на девушке из приличной семьи – не на мне. Доходили до неё слухи, что я не сижу дома, дожидаясь её мальчика, а шастаю по танцам в компании девчонок и парней. Не желала мама Галя такой невестки в дом, ох, как не желала! Правда, ей приятно было, что кто-то ждёт её сыночка. Ведь старшенького Николая никто не ждал, да и после армии он не завёл себе невесты, а тоже на меня заглядывался. И откуда я такая взялась на её голову?