Такой вариант его не устроил, так что я, как дура, осталась без подарка. Но после того, как муж весь день «отстрадал», он решил, что прощён. Уже потом, пока я гуляла с собакой, много думала и поняла, что за все семь лет совместной жизни никогда так не поступала – мы ни разу не пропустили поездку из-за меня, я не портила ему настроение, не орала на него прилюдно, не становилась на сторону чужих людей, не изображала жертву.

Катьке вообще с детского сада везло. Походила две недели – не понравилось. Не пойду – и всё, и ничего с ней сделать не смогли. Так и сидела дома, не то что я – от звонка до звонка. Возможно ли такое, один ребёнок дома остаётся, а второго в сад тащат. Она макароны в четыре года сама себе варила, а меня до седьмого класса к газу не подпускали. А ей в седьмом классе уже своя комната понадобилась, родители спальню уступили.

Уже в квартире Надя, как это бывает у подростков, начала плакать и кричать, что отец портит ей жизнь. Тот её ударил наотмашь. Вера подлетела, чтобы защитить сестру, схватила отца за руку и начала кричать, что больше не позволит никого обижать и всё расскажет у него на работе и соседям. Тогда отец схватил Веру за волосы и стал бить лицом о кирпичную стену, пока та не потеряла сознание. Выволок на ступени, протащил по пролёту, бросил и пошёл звонить в «скорую».

Как-то раз мы после уроков играли в снежки у офицерского клуба. Несколько командиров вышли из дверей, и пара снежков угодила в них. Мой как раз попал в Кайзера. Он так на меня посмотрел, что сердце в пятки ушло. Я потом долго обходила его стороной, очень боялась. И вот он женился. Разницу в возрасте в городке обсуждали долго: шутка ли, ему 50, а жене 25. Она была не из наших мест, уж откуда Кайзер её привёз, не знаю.

С самых первых минут жизни я осталась одна. Отец, пройдя военное лихолетье, вернулся на Родину, женился на моей маме, они зачали меня, построили дом, но за месяц до моего появления он скончался от последствий полученных ранений. А мама не могла разродиться, поскольку я была крупная. Во время операции она умерла, не успев даже узнать, кого произвела на свет. Меня вырастила старшая сестра.

Командование вызвало её мать, та забрала внука и принесла его в коммуналку, где они жили с дочерью. Райка сказала матери – мол, вот и расти его, раз взяла, а мне он не нужен. И мать растила. Работала в разных местах уборщицей, сторожем и содержала внука. А непутёвая дочь бегала на свидания к мужикам, свою зарплату тратила на косметику и шмотки. Устраивала свою жизнь. Конечно, соседи осуждали её, бывало, что и в глаза говорили неприятные вещи, но и она спуску никому не давала, на язык острая.

Во-вторых, какие попало продукты бабушка тоже не ест. Мы её балуем. Сосиски, к примеру, берём по договорённости с продавщицей – она их специально для нас оставляет, такие в другом месте не найдёшь. То же самое касается печенья, шоколада, кофе, чая и прочего. Теперь о пище духовной. Бабушка любит читать детективы. Правда, есть одно условие: чтобы там не было секса, мордобоя и прочего современного негатива. В стиле Агаты Кристи, но на российский лад.

Я очень его люблю и хочу верить, что это взаимно. Так уж случилось. О проблеме в вашей семье узнала лишь после нескольких месяцев наших отношений, когда мы уже жили вместе. У меня квартира в Москве, но есть и зимний дом с большим садом в Подмосковье, там и живём. У Сергея уже много лет есть свои ключи, он знает моих детей, они очень тепло к нему относятся, иногда спрашивают совета в мужских вопросах.

Это было время неистовых людей. Генеральный директор фирмы – Софья Соломоновна Рубейкина по прозвищу Эсэсэр, яркая, эффектная холостая особа 27 лет от роду. Заместитель – отставной физик из Саратова, талантливый технарь и футболист. Оба яростно искали пути применения своей неудержимой энергии. И нашли случайно. У Софьи Соломоновны как-то раз заболели зубы.

Но главными монстрами в нашей жизни всё же были дед с бабкой. Эти почти не били, зато унижали. Особенно доставалось мне: не так выгляжу, не так себя веду, не так дышу. И контроль с их стороны был поистине чекистский, особенно в этом преуспела бабка, не стеснявшаяся даже воровать мои дневники. Маме они тоже попортили немало крови. И лишь многие годы спустя я поняла, почему, пока мы с сестрой были маленькими, она часто рассказывала нам сказки.

Помню, просыпалась утром, выходила из землянки. Возле неё паслась наша корова, почему-то отдельно от казённого стада. На дощечке у порожка стоял стакан молока, прикрытый блюдцем, – мой завтрак. Выпив его, шла на молзавод. Поутру свежо, хотелось согреться, а там как раз закипала вода в большом железном котле.