Мама родила меня достаточно поздно – в 40 лет. Я с детства ненавидела воскресенья, потому что все члены семьи были дома, а это прекрасные условия для ссоры. Вот ей-богу, мама кого увидит, с того и начинает, и закрыть ей рот просто невозможно. Всё начинается с мелочи: ты не так одеваешься, волосы не можешь собрать, не так красишься, ни рожи ни кожи, у тебя вообще лицо дебильное… Не дай бог ей что-нибудь ответить – всё, ты подписала себе приговор.

Та, которая меня вырастила, лежала на грязном полу, вся в крови, с разбитым лицом. Со дня смерти прошло три дня. Причина смерти не была выявлена – универсальное гниение тела. Похоронили маму в городе, где живёт моя сестра, в закрытом гробу. Вот так всё закончилось. Когда я убирала квартиру, где мама провела последние пять лет жизни, то вынесла 75 мусорных пакетов с бутылками из-под алкоголя.

А вот яркая чёрточка, высвечивающая всю эту историю. Володя приехал за мной в Питер очень рано, так как обратная дорога до места назначения занимает четыре часа. Всё было подсчитано заранее: в этот осенний день Гидрометцентр обещал солнце, а мама очень любит солнечные дни, поэтому Володя спешил вернуться до обеда, в обед приехать домой и вынести маму на часок посидеть на скамейке, погреться на солнышке.

Как Татьяна сразу не сообразила. Сын же собирается на свидание. Будет целоваться. И не только целоваться. В последнее время Татьянин флакон с интим-мылом пустеет после каждого его уединения в ванной – приходится покупать всё чаще. Недавний грязнулька последнее время каждый день принимает душ – и не по разу. Без напоминаний меняет нижнее бельё, носки…

Через месяц пришло маме письмо от брата. Писал, что в смерти его сына какие-то экстрасенсы обвинили маму, что отныне ему запрещено общаться со всей роднёй, то есть с родной матерью, сёстрами, племянницами. Чтобы мы ему больше не звонили, не писали, тем более не приезжали, иначе со всеми нами случится что-то страшное.

Несколько последних номеров «Моей Семьи» задевали больную для меня тему взаимоотношений родителей и детей. Это не касается меня лично, у меня хорошие отношения с родителями и дочкой, но всё же затрагивает нашу семью. Речь о моих свёкрах, в большей степени о свекрови. Я никак не могу принять тот факт, что она не любит своего сына, то есть моего мужа.

На днях мы будем отмечать День Победы. Эту необычную историю военного времени рассказала мне сама её главная героиня – миловидная женщина с солнечной улыбкой и неунывающим южным характером. Мне довелось работать с ней на одном предприятии на Урале ещё в 1980-е годы. Сейчас, к сожалению, уже не помню имени, но её рассказ до сих пор забыть не могу. Передам его от первого лица.

Так с Зойкой, по её мнению, никто и никогда поступать не смел. Она бежала домой и изобретала на ходу план мести. Возле своего дома порвала на себе платье, взлохматила волосы, с помощью слюны и грязи навела «макияж». Домой ворвалась с громкими рыданиями, повалилась на кровать, а после долгих расспросов и уговоров родителей «призналась», что Олег её изнасиловал.

Здравствуйте, «Моя Семья»! Часто, в том числе и в вашей газете, можно услышать драматические истории о русских девушках, вышедших замуж за парней с Кавказа и не сумевших найти с ними счастье. Помехой тому якобы религиозные и культурные различия, противоположные привычки и традиции. Но нигде я не слышал таких же историй о том, как не смогли жить вместе русский мужчина и девушка-мусульманка.

И вскоре друг за другом стали гибнуть взрослые уже дети. Потом умер и муж. Осталась одна-единственная внешне здоровая красавица-умница дочь Света. Как тётя Лида за неё переживала и молила Бога! Где-то в затаённом, дальнем-дальнем уголке своей души, измождённой, истерзанной тяжёлыми мыслями, она робко грела, растила и лелеяла мечту: может, обойдёт лихо хотя бы единственную доченьку, надежду и опору, лучик света в её беспросветно горестной жизни. Пыталась успокаивать себя, ведь у двоюродного брата её мужа уже в двух поколениях не проявлялось это треклятое зло.

Иногда наша жизнь напоминает мне кадры из фильма «Любовь и голуби», где Людмила Гурченко с Александром Михайловым играют в квартире сцену расставания. Когда смотрю на Людмилу Марковну, буквально вижу свою маму, даже внешнее сходство значительное: эти поджатые губы, дрожащий голос и образ жертвы…