До меня его руки дотянулись, как только мне исполнилось десять лет. Бил за любой проступок всем, что попадалась под руку, – мухобойкой, вешалкой, выбивалкой, ремнём. Мне, например, запрещалось смотреть телевизор без его разрешения, даже разговаривать в его присутствии было табу. У меня всегда были длинные волосы, и он с лёгкостью мог схватиться за них и, сдёрнув меня с кровати, потащить в другую комнату, если нашёл хоть один волосок. Тыкал меня носом в пол: мол, смотри, как ты убираешь! Я знала, что если заплачу, будет ещё хуже, поэтому молчала, глотая слёзы, и в прямом смысле вылизывала пол.