В крайней избушке-развалюшке Гену ждали как самого дорогого гостя. Баба Афанасия и зашедшая к ней в гости баба Римма – ерепеньские долгожительницы. Обе в плюшевках, в твёрдых фартуках, торчком торчащих поверх юбок, в сияющих как солнышки резиновых калошках поверх новых валенок – очень и очень нарядные! Они стояли в калитке с трясущимися от радости головами, с румяными от волнения и холода, как увядшие яблочки морщинистыми щеками.

Вы уже публиковали моё письмо о трудностях, с которыми я столкнулась, желая создать семью с заключённым («Я отпустила своё желание в небеса», №26 за 2011 год). Казалось, всё было против нас. Любимому всё никак не могли оформить документы. Теперь эта проблема решена, и я убедилась, что всё случается вовремя. Два года мы с моим любимым преодолевали бюрократические препоны. Много узнала я и о равнодушии чиновников в различных инстанциях. Впрочем, до сих пор не перестаю поражаться. Но зато, пока длилась вся эта возня, я попутно немало узнала и о прошлом своего Серёжи.

Через год после свадьбы родилась дочка, сразу за ней – сыновья. Жили мы вместе с моими родителями, неплохо, дружно. Когда муж был на берегу, всегда ездили вместе на природу. В 1989 году, как только морякам разрешили ввозить автомобили, муж сразу привёз – всегда мечтал о машине. Вот о его желаниях и мечтах дальше и пойдёт речь.

Время шло, а комплексы во мне только росли. Когда покупала новую вещь, от мамы всякий раз слышала: не надевай светлое и обтягивающее – ты толстая. Всегда по её наставлению носила тёмное, в основном чёрное, мешковатое. В этих вещах смотрелась ещё на два размера больше. Один раз пыталась вскрыть себе вены, но вовремя поняла, что больше не дам себя в обиду и стану жить своей жизнью вопреки всем её упрёкам.

Мама родила меня достаточно поздно – в 40 лет. Я с детства ненавидела воскресенья, потому что все члены семьи были дома, а это прекрасные условия для ссоры. Вот ей-богу, мама кого увидит, с того и начинает, и закрыть ей рот просто невозможно. Всё начинается с мелочи: ты не так одеваешься, волосы не можешь собрать, не так красишься, ни рожи ни кожи, у тебя вообще лицо дебильное… Не дай бог ей что-нибудь ответить – всё, ты подписала себе приговор.

Та, которая меня вырастила, лежала на грязном полу, вся в крови, с разбитым лицом. Со дня смерти прошло три дня. Причина смерти не была выявлена – универсальное гниение тела. Похоронили маму в городе, где живёт моя сестра, в закрытом гробу. Вот так всё закончилось. Когда я убирала квартиру, где мама провела последние пять лет жизни, то вынесла 75 мусорных пакетов с бутылками из-под алкоголя.

А вот яркая чёрточка, высвечивающая всю эту историю. Володя приехал за мной в Питер очень рано, так как обратная дорога до места назначения занимает четыре часа. Всё было подсчитано заранее: в этот осенний день Гидрометцентр обещал солнце, а мама очень любит солнечные дни, поэтому Володя спешил вернуться до обеда, в обед приехать домой и вынести маму на часок посидеть на скамейке, погреться на солнышке.

Как Татьяна сразу не сообразила. Сын же собирается на свидание. Будет целоваться. И не только целоваться. В последнее время Татьянин флакон с интим-мылом пустеет после каждого его уединения в ванной – приходится покупать всё чаще. Недавний грязнулька последнее время каждый день принимает душ – и не по разу. Без напоминаний меняет нижнее бельё, носки…

Через месяц пришло маме письмо от брата. Писал, что в смерти его сына какие-то экстрасенсы обвинили маму, что отныне ему запрещено общаться со всей роднёй, то есть с родной матерью, сёстрами, племянницами. Чтобы мы ему больше не звонили, не писали, тем более не приезжали, иначе со всеми нами случится что-то страшное.

Несколько последних номеров «Моей Семьи» задевали больную для меня тему взаимоотношений родителей и детей. Это не касается меня лично, у меня хорошие отношения с родителями и дочкой, но всё же затрагивает нашу семью. Речь о моих свёкрах, в большей степени о свекрови. Я никак не могу принять тот факт, что она не любит своего сына, то есть моего мужа.

На днях мы будем отмечать День Победы. Эту необычную историю военного времени рассказала мне сама её главная героиня – миловидная женщина с солнечной улыбкой и неунывающим южным характером. Мне довелось работать с ней на одном предприятии на Урале ещё в 1980-е годы. Сейчас, к сожалению, уже не помню имени, но её рассказ до сих пор забыть не могу. Передам его от первого лица.

Так с Зойкой, по её мнению, никто и никогда поступать не смел. Она бежала домой и изобретала на ходу план мести. Возле своего дома порвала на себе платье, взлохматила волосы, с помощью слюны и грязи навела «макияж». Домой ворвалась с громкими рыданиями, повалилась на кровать, а после долгих расспросов и уговоров родителей «призналась», что Олег её изнасиловал.