В школе я училась хорошо, предметы давались легко, всё схватывала буквально на лету. Домашняя работа тоже была в радость, выполняла её быстро и качественно, за что меня все хвалили, соседки ставили в пример своим детям. А в голове сидела мысль: вот отец мною бы гордился. Очень хотелось ему понравиться. Мои ровесники рассказывают, как все тяжело жили в послевоенные годы, много работали, а я своё детство вспоминаю как самое счастливое время. Да, материально все жили очень тяжело, но помогали друг другу и никому не завидовали.

Моя мама у нас в гостях – приехала, потому что испугалась за меня. Так вот, мало того что дочку отпустили в минус сорок ночью кататься на санках вместе со старшими золовками, так ей даже не дали парацетамол, когда она заболела. После этого я не доверяю дочь свекрови, раз та ушла, видя, в каком состоянии находится девочка. Таких примеров ещё много. И хотя дочке уже шесть лет, никуда не хочу её отпускать.

Часы показывали восемь пятнадцать. Уверения торговца в свежести только что собранной ягоды, на которой «ещё не просохла роса», вызывали улыбку. Если учесть по меньшей мере двухчасовой путь и время сбора столь нежного продукта, выходило, что ягоду собирали вчера. Роса, скорее всего, давно стекла на дно ведёрок, и в ней плавал подкисший нижний слой изрядно примятой «малены и ижавики».

Я вынуждена была коротко объяснить мужу, почему не хочу видеть мать. Написала ему обо всём – вслух не могла, пропадал голос. Он в глубоком шоке спросил, почему молчала столько лет. Не знала, что ему ответить. Как довериться незнакомым людям, если не доверяешь собственной матери? Помогут ли, поверят? Сможешь ли ты, не имея свидетелей, доказать её вину? А если нет? Хорошо если заберут из семьи. А если нет? Или предложат забрать родственникам, той же тёте, и тогда мать будет приезжать и мстить?

В непогоду человек любит поразмышлять, и повороты его мыслей иной раз извилисты и непредсказуемы. Увидев сейчас стариков, он представил на их месте отца, и его вдруг охватил такой стыд за своё прошлое поведение, своё недомыслие, что невольно замычал сквозь стиснутые зубы. Отец писал, что после лагеря остался работать в Архангельске, но недавно перебрался поближе к родным местам.

Что удивительно, её муж Гафар-киши слыл среди окружающих хорошим человеком – обходительным, отзывчивым, добропорядочным. Летними вечерами, устроившись на скамейке под старой ивой и перебирая чётки, он часто вёл с соседскими ребятами нравоучительные беседы, воспитывая молодёжь в духе традиций шариата. Если бы он был до сих пор жив, я бы воскликнула: «Да покарает тебя шариат!»...

Вернувшись из армии, Тимур устроился в автомастерскую, затем пытался заниматься мелким бизнесом, но дела не клеились. К тому же он, парень горячий, из-за своей чрезмерной склонности к авантюризму постоянно попадал в разные переделки. Примерно так же обстояли дела и в личной жизни – выбор невесты откладывался на потом, да и не так уж просто было найти подходящую девушку.

Его задразнили, ну он и распустил руки. Свёкры тоже недовольны. У них, кроме Серёги, ещё двое сыновей, то есть качественно, по их понятиям, сработали. Моя мама вообще внучку «мокрохвостой» назвала. Так что никто не был рад рождению Оксаны. И даже… – Татьяна нервно сглотнула, – и даже я. Очень уж хотелось всем сыном угодить. Потом-то, конечно, привыкла, полюбила. Но те первые несколько месяцев, когда я всё спрашивала вслух...

Несколько лет после того, как отца не стало, она постоянно попадалась мне в компании своих вечных спутников – потёртого рюкзака болотного цвета с белёсыми разводами и огромных, сорок пятого размера, тяжёлых ластов. Куда бы я их ни засунула, вещи умудрялись выпадать из шкафов совершенно некстати, путаясь под ногами, мешая и словно растеряно озираясь, как потерявшийся старый пёс в поисках хозяина.

Отца не забывали, всегда помогали и деньгами, и продуктами, и работой. Крышу дома перекрыли, поставили новые окна и двери, повесили на стену огромный телевизор, каждое лето отца на море отправляли. А ещё братья приезжали в посёлок, чтобы отведать пирогов. Каких только там не было – с мясом, капустой, грибами, сливой, черешней, малиной. Пальцев не хватит загибать.

Приглашаем в гости – она за неделю три раза позвонит, спросит, что нужно приготовить, хотя готовлю я очень хорошо, муж свидетель. Услышит три раза «спасибо, ничего» и всё равно привезёт что-нибудь к столу. Мне не жалко, пусть готовит и везёт, но человек не слышит слова «нет». И так во всём. Для меня это очень тяжело морально. Постоянно пытается всучить какую-нибудь ерунду, которую скупает тоннами. Причём пишет одновременно и мне, и мужу, что, мол, подарит нам вот это.

У неё вся жизнь – один маршрут: из дома на работу, с работы домой. В общем, однажды супруг просто выгнал жену из дома. Она вышла из квартиры в чём была, а он за её спиной запер дверь на замок. Всё. Она не поверила, конечно, что всё так серьёзно. Думала, остынет её благоверный и пустит обратно. Но увы. Долго сидела на лавочке у подъезда. Соседки её поддерживали, успокаивали. Самое главное, в этот момент в квартире находились оба сына, и ни один из них не заступился за мать.