Я уверен, всё обстоит как раз совсем наоборот: все семьи несчастливы до зевоты, до оскомины одинаково, а счастливы – каждая искромётно по-своему. Совершенно неповторимо. Нет ничего более скучного и однообразного, чем так называемые скелеты в шкафу, всякие там семейные измены и прочая ползучая нудятина. Все семейные ссоры и скандалы – такие же однообразные, как рекламные ролики.

Муж по образованию инженер, однако по его поступкам этого не скажешь. Однажды он решил проверить, на сколько километров хватит бензина, если загорелся датчик. Соответствует ли эта цифра заявленной в техпаспорте? И вот еду я по просёлочной дороге, где и заправок-то нет. Лампочка давно горит, я нервничаю: что делать, если машина заглохнет? Но муж не даёт мне заехать на заправку, по его расчётам ещё рано. В тот раз я со слезами уговорила его прекратить дурацкий эксперимент.

Оказывается, за это время я забыла, как это прекрасно – чувствовать себя беспечной маленькой девочкой. Не нужно каждый день решать скучные бытовые вопросы, подскакивать в шесть утра по будильнику. И как же здорово слышать в трубке: «Что ты хочешь на ужин?» Как приятно находить на столе записки вроде такой: «Мы на даче. Курица в холодильнике, разогрей. Пирожки ешь. Купи молока. Мама».

...Наткнулись на компанию мажоров – знаете, есть такой тип хамоватых молодых людей, которые считают, что за родительские деньги им все должны. Не хочу описывать подробности, но завязалась драка. И вот один парень из гражданских упал и ударился головой об ограждение. Насмерть. Военный трибунал устроил над участвовавшими в драке десантниками показательный процесс – мол, в таких ситуациях надо думать головой, а не вступать в потасовку со штатскими.

Худо ли, бедно ли, но ремонт у Димы и Маши однажды подошёл к концу. Осталась самая малость – поклеить обои в прихожей, чем и занялась молодая семья в субботний день. Вечером рулоны были разрезаны, новенькие плинтусы ждали своего часа, а Дима придирчиво изучал каждый сантиметр коридорных стен перед поклейкой. И она началась! Однако на следующий день молодые опять принялись ссориться.

И всё бы хорошо, но теперь супруга отказывается ко мне переезжать, хочет, чтобы дети ещё два года поучились в России. А мы и так уже 18 месяцев в разлуке, видимся два раза в год, когда они прилетают ко мне на каникулы. Мне всё так быстро удалось именно потому, что была сильная мотивация. Верил – как только устроюсь, сразу приедет семья. Я даже предлагал жене год-два не работать, заниматься детьми, адаптироваться, учить язык. Я вполне могу обеспечить всю семью.

Я поднимаю взор к небу и вижу, как высохшая осина толщиной с мою ногу медленно начинает клониться и опускается прямо на нашу лодку. Я даже не успеваю вскрикнуть, как она падает, стукает своей вершинкой меня по макушке и придавливает ко дну баркаса. Дедушка ругается, одним движением весла тормозит лодку, рукой вытаскивает меня из-под дерева и отправляет его за борт. Затем, поднимая бурлящую волну, он снова гонит баркас вперёд, к берегу, где небольшой оранжевой искрой мерцает огонёк костра.

От нахлынувших мыслей моя детская душа, что называется, полетела в рай. В итоге решил однозначно: на мелочи не размениваться, а купить что-нибудь существенное, например, велосипед. Но «Школьник» и «Орлёнок» в те годы были дефицитом, а взрослый велик пензенского завода, на котором я уже мог кататься под рамой, стоил больше 40 рублей. Недобор. Так, в смешении горьких и радостных чувств, я черепашьим темпом приближался к дому.

Моё отношение к супругу уже исключительно родственное – как к папе, которого у меня никогда не было. Он вечно пропадает на одной из своих трёх работ. Денег при этом нет. Не знаю, сколько он зарабатывает и куда тратит. По логике вещей, с трёх работ какая-то приличная сумма всё-таки должна набегать. Мне скучно с ним, неинтересно ходить куда-либо вместе, мы уже пару лет ни о чём не разговариваем, кроме как на бытовые темы.

Сейчас я понимаю, как Маша и Санёк переживали всё это. Они стали угрюмыми буками, ни с кем не разговаривали, никуда не ходили. Не потому, что их не пускали, а просто закрылись и отгородились от всего. Возможности преклонить голову на бабушкино плечо у них тоже не было: мамина мама уже умерла, а отцова не слишком их жаловала. Окончили школу и уехали. Одно время сын отца ещё навещал, а дочка – вообще ни разу, а прошло с тех пор уже лет двадцать.

В начале прошлого века, когда японцы ещё не научились выращивать жемчуг искусственно, а за каждым драгоценным зёрнышком полуголым ловцам приходилось нырять на изрядную глубину, – такое украшение стоило целое состояние. Но в ту страшную зиму прабабушкино ожерелье помогло спасти от голодной смерти всю семью. «Украшения можно не только обменять на хлеб. В критической ситуации можно выкупить себе жизнь!» – учила меня бабушка.

...Автор уверена, что «полезнее в старости крутиться-вертеться, подрабатывать, перебиваться с хлеба на воду». Ещё и в спортзал ходить. Она советовала папе посмотреть медицинские сайты, где объясняется, что вредно, а что полезно. А тут ещё сестра Аллы помогала папе оплачивать его вредные привычки вместо того, чтобы высылать деньги самой Алле – уж та-то тратила бы их только на папу, но «разумно».