К нам приходила сиделка. У меня несколько грыж (говорят, они имеются у всех), остеоартроз, начальная стадия коксартроза и ещё несколько подобных диагнозов. Облегчение наступало крайне медленно и неуверенно. Заметное улучшение врачи обещали только через четыре-восемь недель. Первые дни мне не верилось, что смогу сама ходить. И появлялись мысли, весьма плохие мысли.

Когда подруга только собиралась приобрести дом, я её всячески отговаривала от покупки. Настоятельно советовала посмотреть другие варианты. Но она наотрез отказывалась даже думать об этом. Дом приятельнице очень понравился, да и цена божеская. К тому же до остановки общественного транспорта рукой подать, и её мама недалеко живёт. Шесть лет они прожили тихо-мирно, к кладбищу за окном давно привыкли. Даже замечать его перестали.

Маленький Сашка очень боялся, что война вот-вот наступит. Когда гулял с отцом около вокзала, они неизменно заглядывали в буфет и покупали мороженое, а потом выходили смотреть на поезда. Папа работал на «железке», поэтому шестилетний Сашка, несмотря на малолетство, уже знал названия самых главных советских локомотивов и мог при случае похвастать этим перед сверстниками и даже более взрослыми пацанами.

Слетала в Москву и вернулась с урной праха. Договорилась о захоронении в посёлке, где родился бывший супруг, рядом с его родственниками. Там хорошее деревенское кладбище, тихое и даже живописное. Недалеко река, на которой покойный провёл почти всё детство, да и потом мы туда приезжали. Наутро мне пришло в голову, что хоронить урну с прахом в земле бессмысленно, ведь по сути это то же самое, что и обычное захоронение. Надо прах развеять над той самой рекой.

На седьмой день уже так плохо, что нет сил дойти даже до туалета. Несколько раз я падал. В глазах темнело, появились муть и мошки в глазах, мысли путались. Пытался похмеляться, но алкоголь больше не лез в горло. Я не мог заснуть. В лучшем случае удавалось поспать 15–20 минут. Снились кошмары, но хуже всего, что, открыв глаза, я не мог избавиться от отголосков этих снов, словно они продолжались наяву. Спустя четверо суток после прекращения приёма спиртного я лежал в кровати, боясь подняться. Было страшно даже заглянуть в дальний угол комнаты.

Подавленный своей беспомощностью, он шёл по лесу, сам не зная куда. Каким несчастным он себя чувствовал и был готов ещё раз повыть, плача от обиды, если бы не страх привлечь внимание невидимых врагов. Чем дальше он шёл, тем больше незнакомых звуков окружало его, а когда выбрался к дороге – оторопел. В нос ударило что-то совсем чужое и едкое. Пахло оттуда асфальтом, резким выхлопом, горячей резиной.

Замечательный писатель-сибиряк Виктор Астафьев в своё время писал, что на одного мелко нагрешившего голодного подростка в России приходится слишком много служителей Фемиды – то ли семь, то ли восемь человек в суде. Множество чиновников, юристов, каких-то бессмысленных служащих. И ни один из них не захотел стать крестьянином – труд на земле слишком тяжёл. Но у нас уже больше тридцати лет по-прежнему один мужик двух генералов кормит. Двух – а может, и больше.

Зашла однажды в церковь Николая Чудотворца, заглянула в свечную лавку, решила купить небольшую иконку. Мне предложили образа на любой вкус. Смотрю, на полочке стоит маленькая иконка, будто в серебряном окладе, на задней части упор. Как же она мне понравилась! Захотелось купить, но я тут же огорчилась: нет, не потяну, наверное, эта икона стоит огромных денег. Если оклад серебряный, тысяч семь-восемь, не меньше. А откуда у меня такие деньги?

На тренинге собралось около десятка женщин разного возраста. Самой последней появилась Светлана. Увидев её, сразу подумала: видимо, подруга какого-нибудь бандита решила развлечься среди простых смертных. Или это жена предпринимателя – настолько дорого выглядела девушка. Точёная фигурка, стильные брюки, ботинки, шёлковый шарф на шее, а поверх всего этого великолепия элегантный полушубок из настоящей рыси.

Сейчас многие люди произносят неприличные выражения уже без всякой экспрессии, не на повышенных тонах. Просто используют их в качестве связки слов в предложениях. На первый взгляд вроде бы пропадает сам факт оскорбления, но эта ситуация далеко не так безобидна, как кажется. Матерщина незаметно, но прочно вошла в обиход не только мужского специфического общения, так сказать, «в узком кругу мужиков», но стала нормой для всего общества, даже внешне культурных людей.

А этот рыжик просто сел рядом, на расстоянии от моей кошки. Он не трогал её, и Саня его почему-то совсем не боялась. У меня даже где-то фотка осталась, где Саня с этим котиком спокойно лежат на чердаке буквально в метре друг от друга и тихо наслаждаются этим. Вот такая необычная симпатия, почти дружба. Саня умерла в начале сентября. А спустя несколько месяцев тот рыжий котик впервые за долгое время снова пришёл к нам в гости. Потом пожаловал ещё. Эти визиты выглядели крайне необычно.

Миша тоже поглядывал на красноармейцев, но недовольно, потому что движение бойцов отвлекало его от главного дела – ощипывания гусей. Он торопился ощипать и съесть всех гусей до прихода немцев, чтобы врагу не досталось, но птицы было так много! Он брал обезглавленного гуся на колени, склонял голову и, быстро мелькая локтями, выщипывал своими маленькими цепкими пальцами пух и перья. Пух белым облаком висел над мальчиком и разлетался по станице.