Потом эта женщина переехала в другой регион, но связь мы поддерживали: сначала переписывались, созванивались, затем пришёл черёд и социальных сетей с мессенджерами. Как и мы с мужем, знакомая со своим супругом так же «растеряли» взрослых детей на просторах нашей огромной страны, а сами на старости лет осели в Краснодарском крае, построили домик у моря. Чуть позже и мы перебрались на юг, но в другое место.

Мы много спорили с супругом по этому поводу. Муж боялся, что нас, как многих, обманут – деньги возьмут, а дом не построят. Таких случаев в то время было хоть пруд пруди. Но кое-как я мужа всё-таки уговорила. Заплатили компании-застройщику половину стоимости, а по договору через полгода, в апреле 2002-го, обязаны были внести оставшуюся часть суммы. Дали в газетах объявление о продаже квартиры. А тогда продажи жилья с чистой юридической историей ещё являлись редкостью.

Я пережила именно такой мистический опыт. Понимаю, это нечто является к человеку не просто так, прежде всего его привлекают доступность и беззащитность души, её истончённая, уставшая аура. В моём случае причиной проникновения чужого в мой мир послужили роды. Думаю, врачи не случайно ввели в обиход понятие «послеродовой психоз». Однако наука объясняет подобные состояния почти всегда с материалистических позиций, как лёгкое помутнение разума, но я знаю, что не всё можно объяснить лишь учебником психопатологии.

Также мы узнали, что в покое нас пока не оставят. Западные «друзья» будут постоянно менять личины: то представать врагами, то намекать на перспективы возвращения «партнёрства». Но верить нельзя никому, надо отказаться от навязанной роли в чужой игре. Украина будет предлагать себя всем желающим, но таковых не найдётся, её бросят на произвол судьбы все нынешние западные защитники. Драка начнётся уже между гражданами этой страны, стенка на стенку. Переворот, обман, опустошение, помрачение. Но и этому беззаконию отведён свой срок.

Я невольно оглянулся. Вон, одна вечная любовь смеётся на кухне, другая машет деревянным поддоном над мангалом. И ещё две в храме завершают дела в свечной лавке, сводя нехитрую бухгалтерию. Матушка Анастасия – скорее исключение, большинство супруг священников – хрупкие, тонкие, словно и не было этих двадцати лет после молниеносной семинарской любви. Но, несмотря на внешнюю хрупкость, каждая матушка – броня, кремень, которую обычные мужчины ищут годами...

Для этого следовало перебросить через ворота ботинок, потом посмотреть, в какую сторону будет обращён его носок – оттуда и ждать жениха. Девушки выскочили во двор, но за неимением ботинка бабушка бросила за ворота свой валенок, почти новый. Ворота в те времена ставили очень высокие, под два метра. Вдобавок снега за вечер намело прилично, так что открыть ворота и посмотреть, куда указал валенок, не представлялось возможным.

Росла Маша в родной семье, как приблудная сирота, никто её никогда не жалел и даже за человека не считал. Другим, более поздним детям досталась вся родительская любовь. Вот и выросла Мария безропотной, забитой и испуганной серой мышкой, обиженной на весь белый свет, скупой и нелюдимой. И замуж пошла за первого, кто посватался. Василий Митрофанович оказался хорошим человеком, добрым и мастеровитым. Но вот беда: все младенцы Марии умирали один за другим, словно заговорённые.

Так я поселился в трёхкомнатной квартире Василия в социальном доме. Старая неуютная многоэтажка, больным зубом торчащая посреди ухоженного района, считалась архитектурным позором Мельбурна. Ходили слухи, что её снесут, но у властей пока не хватает духу. В этом доме жили безработные, инвалиды, меньшинства и маргиналы, получившие жильё бесплатно от австралийского правительства. Многие приехали из бывшего СССР: украинцы, молдаване, евреи, грузины.

И закончилось в августе 2012 года. Врачи поставили моей Наташечке неутешительный диагноз – онкология, тяжёлая степень. Он прозвучал, словно приговор. Четыре года мы воевали с болезнью всеми возможными способами, жена прошла через две операции, перенесла дикую химио- и лучевую терапию. Вытерпела все муки, какие только можно представить. Но всё тщетно, в апреле 2016-го Наташа умерла на моих руках. Первое время после ухода супруги я находился словно в полусне. Конечно, меня успокаивало то, что мы с Наташей венчаны, а значит, после моей кончины обязательно соединимся на небесах.

Однажды снова смотрела ту программу, у меня как раз случился выходной. Прокручивала в голове сюжет и уже представляла, как позвоню, как приедут ребята-экзорцисты из телепередачи и наконец поймают того, кому не место в моём доме. Какое-то время мечтала, затем мимоходом зашла в кухню, машинально достала из холодильника курицу, взялась за дверцу духовки и открыла её так, как открывала много раз. Вдруг – бац! Внешнее стекло дверцы вмиг рассыпалось на множество мелких осколков!

То ли супруг отвлёкся, то ли не заметил, но бумажник у него стащили. А может, кошелёк сам выпал, и его потом кто-нибудь прихватил – неважно. Главное, что пропажу не вернуть. Слава богу, муж успел вовремя заблокировать все карточки. В банке ему сказали, что злоумышленники уже попытались снять деньги со счёта, но неудачно. С наличными, довольно крупной суммой, понятное дело, мы сразу же мысленно распрощались. Да и все документы, оставшиеся в бумажнике, пришлось переделывать. Понятно, что поездку отложили на неопределённый срок именно из-за потери денег.

Добралась самая популярная в мире болезнь и до нас. Как мы ни береглись от этой гадости, в семье с ковидом слегли все – и сразу с температурой 39. Я прекрасно понимала, что нужно сразу вызывать «скорую», но в нашей семье есть некоторые обстоятельства, препятствующие этому. Муж, например, не может попасть в больницу, потому что его просто некем заменить на работе, а служба слишком важна. Да, понимаю, это звучит очень странно и даже диковато, но, извините, всех подробностей раскрыть не могу при всём желании.