Примерно так я и воспринимала Анатолия Кашпировского. Не то что бы конкретно ему не верила, просто у меня срабатывала какая-то защита, словно кто-то внутри командовал: «Не пускать его!» Может, именно поэтому и не было на меня никакого энергетического воздействия, а почему – не знаю. Зато к четырём другим целителям меня уговорили сходить.

С немецким приятелем мы познакомились дома у нашего общего товарища. Эрих очень прилично говорит по-русски, владея ещё как минимум пятью или шестью языками. Внешне мало походит на немца. Я бы скорее предположил, что передо мной литовец или поляк. Во время нашей первой встречи он показал мне фотографию своей семьи. Жена и двое детей – девочка и мальчик. Я долго рассматривал фотографию и всё соображал, где он мог познакомиться с будущей женой.

Однажды мы с сестрой собрались съездить на родину. Созвонились, встретились в Красноярске, доехали до Енисейска. Закупили краски и кисти, а потом ещё 300 километров добирались на север по Енисею. Младший брат по зимнику ещё в прошлом году завёз два памятника для нашей бабушки и отца-фронтовика и установил оградку для папы.

У меня есть близкая родственница. Однажды я забежала к ней в гости и застала в явно суицидальном настроении, весь белый свет стал ей не мил. А причиной тому довольно заметная рана на лице, которую она где-то умудрилась получить. Рана уродовала лицо, для такой красивой женщины, как моя родственница, подобный изъян – страшное несчастье.

Девочка рассказала, что смотрела телевизор и краем глаза увидела, как Анжела, согнувшись, подметала веником пол в её комнате. Она ещё подумала: «Интересно, а почему Анжела Владимировна не сказала, что собирается убрать у нас?» И обратилась к хозяйке: «Анжела Владимировна, дайте мне, пожалуйста, веник, я сама подмету». Хозяйка обернулась, и тут Инна с ужасом осознала, что это вовсе не Анжела Владимировна.

Тринадцатилетние люди обычно не делятся настроением с мамами, тем более мальчики. А такие, как её сын, и подавно. Зоя будто по наущению в эти дни принесла в дом котёнка – крошечного, с детскую рукавичку. Котёнок плакал, искал маму, но мамой для него неожиданно стал сын. И как-то обронил: уже задумывал сделать с собой страшное, а тут...

У Русской Православной Церкви есть неплохой проект реабилитации наркоманов. На сегодняшний день работает сеть реабилитационных центров «Обитель исцеления». Результаты есть. Начался этот проект с острова Коневец на Ладожском острове, где расположен Коневский мужской монастырь. Наверное, это место выбрано специально, чтобы усложнить наркозависимым побег.

В апреле 1991 года меня ожидало финальное испытание – последняя операция, четырнадцатая по счёту. Меня положили в Московскую детскую психоневрологическую больницу №18. Уже чувствовался холодный ветерок перемен – операция оказалась платной. За неё платил завод «Камкабель», где работал мой папа.

Это у них там микрорайон, а у нас – микрорай, говорила Елена, и односельчане, не знавшие другого рая, одобрительно кивали. Некоторые сёла за последние годы вообще с землёй сравнялись, жизнеутверждалась Елена, а наше Поднебесное на этаж поднялось, а кое-где на два. И правда, многие укрепляли свои старые дедовские дома, строили новые, ликвидируя сады-огороды.

Праздники и будни великой страны, навсегда замершей на фотоснимках. Многие из этих кадров рядовой советский человек посчитал бы зря потраченной плёнкой. Но сейчас они ценятся по-другому – обычные очереди, все эти пьяницы и дети, усталые женщины, весёлые и грустные мужички, витрины магазинов, забытые переулки и разваливающиеся бараки на окраинах городов. А недавно, разглядывая один из таких снимков, я сделал очень странное открытие.

Упала на диван. Температура высоченная, телефона нет. Вовка к моим родителям сбегал, сообщил, что я заболела, и опять примчался. А у меня состояние странное, будто нахожусь в каком-то потоке. Всё шло как надо, никакого значения этот мир уже не имел. Но я почему-то знала, что должна лежать именно в бабушкином доме. Прошли сутки. Приехала врач, выписала что-то, мама тоже заходила, а я – как приколоченная к дивану.

Боже, какой же она была красавицей! С таким личиком прямая дорога на обложки журналов и мировые подиумы, а то и на знаменитые холсты. Но Дашуля отличалась простотой и скромностью. Другие девчонки, обладай они такой ослепительной красотой, моментально почувствовали бы власть, но Даша своё главное оружие не использовала как попало. По всему было видно, что она росла недолюбленным ребёнком и отчаянно нуждалась в нежности. Конечно, когда мать пахала на трёх работах, какие тут могут быть сантименты? Хотя, как и у каждой девчонки, у Дашули тоже были свои мечты.