До священства мне не приходилось водить машину, и за руль я сел вынужденно только в 43 года. А что делать? Храм-то нужно было восстанавливать. «Иж-Ода», скромный ослик-работяга, как никакая другая машинка подходил для этой цели. Во-первых, он был фантастически дёшев и поразительно вынослив. И ещё в него можно было погрузить всё что угодно. Зато на заснеженной дороге, да ещё и с ледком, машину заметно вело из стороны в сторону. И при неосторожной перегазовке, несмотря на замечательную шипованную резину фирмы «Кама», я мог легко оказаться в кювете. Зима 2005 года – моя вторая зима за рулём. Нужно ехать – и такой гололёд.

В 2004 году работала в кафе. Была у нас сотрудница Зинаида, которая по секрету рассказала, что её муж экстрасенс. Я скептик, и, конечно, в это не верила. Но ради прикола попросила её мужа меня посмотреть. Через несколько дней она организовала нашу встречу.

Чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь, что, обитая фактически в веке двадцать первом, по-прежнему ощущаю себя гражданином века двадцатого. Наверно, оттого и люблю рассматривать старые фотографии. Даже бывая в гостях, иногда прошу показать мне семейные альбомы и с интересом вглядываюсь в пожелтевшие от времени, плохого качества чёрно-белые любительские снимки из прошлого столетия.

Рядом с обшарпанной машинкой стоял громадный, более двух метров, молодой священник в чёрной рясе, со сверкающим большущим крестом на груди. Он двинулся к нам и просто воссиял розовощёким ликом без единой морщинки. Голубые глаза выражали неподдельную доброту. Он был неправдоподобно молод, показалось, что ему всего-то лет восемнадцать.

Это действительно был человек, только очень странный. Во-первых, как он бежал. Его ноги двигались так, словно это был робот. Для того чтобы сделать шаг, он сперва поднимал бедро параллельно земле, а уже потом разгибал ногу в коленке. Во-вторых, его одежда. Такую одежду Анна видела только на картинках, где изображали клоуна, – человек был в обтягивающем трико алого и лазоревого цветов. На голове красовался старинный раздваивающийся кверху колпак с колокольчиками на каждом конце.

Вот уж о чём никогда не думала, не гадала, так о том, что случится со мной что-то почти сверхъестественное. Не верю я ни в каких барабашек. Но всегда с благоговейным трепетом относилась к человеческому подсознанию. Оно таит в себе много загадок, к которым мудрые головы только подбирают ключик. Пока эта территория остаётся за закрытой дверью. Но иногда дверь сама приоткрывается, чтобы выпустить очередную загадку.

В нашем подъезде на третьем этаже поселилась старенькая бабулька, «работник тыла». И начался для меня кошмар. Я живу на последнем этаже, не было дня, чтобы она не приходила ко мне с жалобами: то у неё батарея холодная, а я воду из труб не спускаю, то моя кошка мяукает на балконе или телевизор громко работает – не дают ей спать. Я работала по 12 часов в ночную смену, очень уставала, а от неё покоя не было.

Я думала, что мгновенно засну, но не тут-то было! Когда выключила свет и легла, глаза закрываться не хотели. В голове крутился один и тот же вопрос: виноваты мы в его смерти? Сердце бешено билось в груди, в висках стучали какие-то молоточки. Я тихонько позвала свою подругу, надеясь, что она тоже не спит. В ответ она дрожащим голосом спросила:
– Ты тоже его видишь?

Когда-то давно, ещё в прежнем храме, по воскресным дням после службы я брал запасные дары и шёл в городскую больницу. Сейчас в обычае дневной стационар, и люди, которые лечатся, днём находятся в палатах, а по вечерам и на выходные их отпускают домой. Если сегодня воскресенье, а человек лежит в палате, значит, он серьёзно болен.

Прочитала в «Моей Семье» статью Алексея Худякова о вреде сквернословия (№40, 2011) и вспомнила своего мужа, умершего три года назад. Он не матерился, он ругался «чёртом». И в шутку, и всерьёз. Слов «бес», «сатана», «дьявол» никогда не произносил.

Зимнее утро в Покровке начиналось для нас красиво: в белых клубах морозного пара, успевшего влететь в избу за ногами дедушки. Деда приносил дрова подтопить печь, а заодно душистую банку с кислой ледяной капустой для щей. Если у англичан завтрак – яичница с беконом, то наш семейный завтрак зимой – «шти». И пока бабушка томила в печи щи и чистила чеснок, мы, усиленно притворяясь спящими, купались в белом холодном дыму. В таком же точно крутилась в те годы на сцене Алла Пугачёва.

Время – интересный лекарь. Примерно такой, как в анекдоте: «Спасибо, доктор, так желудок свело, что про голову и думать забыл». Я училась в институте, вышла замуж, родила дочь. Муж – такая же сиротская душа, как и я, помогал во всём. В церковь я тогда ходила очень редко – только когда совсем уж было невмоготу. Приду, отстою службу, помолюсь, как свежего воздуха глотну. На душе тихо, вокруг ангелы летают. Можно жить дальше.