Не буду описывать те злосчастные годы, которые провела в местах лишения свободы. Скажу одно: очень и очень тяжело морально! Кажется, что лагерь – это сфера, а за пределами этой сферы кипит жизнь, разноцветная, похожая на радугу. Трудно вынести. Но важно дать себе установку: не опускай руки! Иди к намеченной цели, выживай, надейся на лучшее.

Первое, что вам нужно сделать, – это отделить от жизни больного свою жизнь. Продумывать, организовывать её, не служить другому человеку, а только помогать ему и помнить о том, что жизнь другого человека, даже с больным мозгом, – это его жизнь, а не ваша. Не пренебрегайте собственными потребностями, новыми впечатлениями, общением, работой. Второе, с чем необходимо поработать, – это со стыдом. К сожалению, у нас стыдятся психических заболеваний...

Я, как и автор письма, высокого роста и тоже склонна к полноте, у меня в родне по женской линии нет ни одной худенькой женщины. И если стремиться к классической формуле веса «рост минус 110», то меня ждёт полуголодная жизнь. И, так же как Татьяна, я страдаю гипогликемией. Если утро не начнётся со сладкой каши, кофе с ириской, большой чашки чая с зефиром – до работы рискую не доехать, станет плохо.

Прибыли на место поздним вечером, и сразу же – к отцу, в поселковую больницу. Двухэтажное кирпичное здание, с виду более-менее приличное. А когда заходишь внутрь, понимаешь, насколько бедна наша медицина. Вроде бы всё чистенько, но такая убогость и нищета кричат из всех углов. Больные – в основном старики из ближайших сёл и деревень. Молодёжь старается лечиться в городе...

До полуночи оставалось часа три. «Скорая» привезла мальчика лет четырнадцати с большой резаной раной кисти, доставили его из отдалённого района города, с ним приехали родители. Его сразу взяли в операционную, требовалось остановить кровотечение. Родители пожелали присутствовать, но были очень пьяны. Разумеется, их не хотели впускать в стерильное помещение. Но они требовали, пинали дверь, матерились, обещали всякие неприятности, угрожали.

В 1970-е годы мы работали в большой больнице, в отделении кардиологии и интенсивной терапии. Обычно перед праздниками все, кто мог, выписывались домой, оставались только тяжёлые больные. Мы, медсёстры, наряжали в холле ёлочку, а ближе к полуночи проходили по палатам, поздравляли пациентов и наливали им по мензурке минералки. В ту зиму свирепствовал тяжелейший грипп, дававший серьёзные лёгочные осложнения.

Это не загадка. Так выглядят признаки воспалительного заболевания мочевыводящих путей. В туалет хочется каждые полчаса, объем выделений с наперсток, а сам процесс — сплошное мучение. Но выход есть: помочь может сама природа!

Я росла во дворе, который окружали дома военного городка. Тепло, благодатный климат, помидоры по 5 копеек за килограмм. Судаков, пойманных в Днепре, местные рыбаки носили к нам во двор за символическую плату. Райское местечко. Эти судаки и помидоры произвели на мою бабушку – коренную москвичку с её голодным послереволюционным детством – неизгладимое впечатление. Когда мы гостили в Москве у её многочисленных родных, те часто говорили...

У кого на первом плане обогащение, тот никогда не протянет руку помощи нуждающемуся человеку. Правильно в народе говорят: «Сытый голодного не разумеет». Мне скоро 70 лет, воспитывалась в детдоме, сполна хлебнула горя. Работать начала в 14 лет, окончила педагогический институт. Трудилась учительницей, директором школы, заведовала детским садом. Покойный муж был военным.

«Нет уж, спасибо! Зачем мне ваша химия?» — скажете вы, и будете неправы. Флавоноиды — это природные вещества. Многие компоненты лекарств от простуды — это либо вещества, выделенные из лечебных трав, либо те же соединения, но синтезированные в лаборатории!

Я сама из деревни, мои дети тоже там родились, и моя бабушка лечила их в основном народными средствами. Конечно, не спорю, без антибиотиков не обойтись, но ведь не в каждом же случае их давать! А сейчас-то их суют при малейшем чихе, сами же врачи сразу рекомендуют в начале самой невинной болезни. Даже не пытаются без них обойтись! Может, чтобы больные сразу уже гарантированно поправились и больше их не беспокоили?

Бедной женщине, конечно, плохо стало. Она даже не помнит, как домой доехала, всю дорогу рыдала, с жизнью прощалась. Давление до 180 поднялось. Сказать никому не может – в смысле, боится родным сообщить, чтобы не пугать. А у самой сердце разрывается, ведь ей всего 55 лет, жить бы да жить. С внучкой пятилетней по телефону разговаривает, а слёзы душат: «Не успею увидеть, как моя девочка вырастет! И внучек любимый только в третий класс пошёл.