Спустя два года после окончания академии, служа в качестве войскового врача, я обратился с челобитной о прохождении интернатуры. Кадровик по медицинским вопросам спросил, какую специальность я хочу освоить. Выбор давно уже был сделан. Я сказал, что хочу стать дерматологом. «Почему?» – спросил меня кадровик.

Травмпункт в нашем городе, оказывается, по выходным вообще не работает. Вот так, не дай бог травму получишь – и всё, помирай! Или жди понедельника, 8.00. Топаю в безнадёге в больницу. Воображение уже рисует две бессонные ночи впереди. А в понедельник придётся идти в поликлинику, где бешеные очереди. Потом – сорванная рабочая неделя. Инвалидность по зрению.

По специальности Женя реаниматолог. Образцово-показательный такой реаниматолог: смекалистый, быстрый, решительный и не скупой на крепкое словцо. О том, сколько жизней он спас, я только догадываюсь, но происходит сие круглосуточно и ежедневно. Женя даже снял учебный документальный фильм о том, как оказывать первую медицинскую помощь в окопах, в поле, под огнём. Фильм правдивый, шикарный, но застрял в бесконечных рецензиях и согласованиях.

Старость – это неизбежный этап жизни каждого живого организма, который большинством воспринимается с откровенным страхом, ведь в большинстве случаев старость ассоциируется у нас с дряблостью и букетом хронических заболеваний. А давайте представим, что человек доживает до 100 лет и по-прежнему остается активным, целеустремленным и что важно — здоровым.

Прошли годы, родителей нет, дети выросли, подруги – кто-то умер, кто-то состарился, как и я. Пока работала, все эти перемены были не так заметны. Да и происходило всё постепенно, а не вдруг. Помню первую встречу Нового года без мужа и гостей. Ему выпало дежурство в новогоднюю ночь, поэтому мы гостей не звали и сами никуда не поехали. Сначала я была расстроена. Но в итоге мне очень даже понравилось.

Сестра – лежачая больная. Как я на себе спустила её с третьего этажа, как довезла на такси до поликлиники и подняла на второй этаж по крутой лестнице в кабинет УЗИ – отдельная история. А мне восьмой десяток, до сих пор удивляюсь, как справилась. Это в письме Галины её с обычным головокружением санитары всюду возили на каталке.

14 мая прошлого года я уже была одной ногой там. Спасла меня дочь. Раньше она никогда не заходила в мою комнату ночью, а тут вдруг решила заглянуть – в три часа. По её словам, я лежала поперёк кровати и ни на что не реагировала. Вызвала скорую. Когда бригада приехала, встал вопрос, куда меня везти – в больницу или сразу в морг. На моё счастье, выбрали всё-таки первый вариант.

Родник – это, как правило, верхний водоносный горизонт, глубина залегания до 10 метров, реже – 20–30 метров. То есть, с точки зрения загрязнения, эти «хрустальные источники» весьма опасны. Скважина, из которой берут воду для питья, обычно от 50 метров глубиной, там вода уже артезианская, чистая. И то анализ делают, прежде чем пользоваться.

Мне предстояла бесплатная плановая операция по ОМС в обычной московской городской больнице №52. До этого я никогда не сталкивалась с хирургическим вмешательством, поэтому нервничала. Готовилась к худшему и в бытовом плане: к туалетам в конце коридора, ремонтам, сделанным ещё в советские времена, и злобным медсёстрам.

Мы только-только переехали, будущий супруг перебрался жить к нам с мамой. Мамочка как инвалид для получения бесплатных лекарств сразу встала на учёт в поликлинике, а я всё тянула. Да ещё в то время это медучреждение считалось не особо благонадёжным. Однако по причине молодости и крепкого здоровья я в помощи врачей не нуждалась, поэтому меня это никак не волновало.

Нет сложнее мышц, чем в шее. Так же речевой аппарат, мышцы, которые его контролируют, корень языка находятся анатомически в шее. Там же находится шейный отдел спинного мозга и это еще не все. А если у человека уже начал развиваться шейный остеохондроз, то начинается следующая проблема – спазм вызывает нарушение кровоснабжения связок. А когда спазм потихоньку отпускает, нагрузка переходит со спазмированных мышц на деградировавшие связки.

Врачи меня тоже боятся. Наверно, когда я захожу к врачу, у меня слишком рожа озверевшая. Но это – тайна. Врачи – ребята не из пугливых. Моя жена их, врачей, наоборот, обожает. К врачам она ходит в вечернем платье, как на фестиваль в Сан-Ремо. И слушает их, как в советское время слушали какого-нибудь, прости господи, Джованни Каккамо или Пупо.