Наутро почувствовала: уже не только спина отнимается, но и нога немеет, а ещё и место укола сильно болит, шишка там. Так что впоследствии лечилась без участия Виолетты. Другие уколы сама себе делала, не впервой. Но руки при этом всё-таки мыла и спиртом протирала. В принципе, всей этой истории я не придала особого значения, просто рассказала о случае коллегам – сначала одной сотруднице, потом другой, как наша «доктор» меня своими «чистыми руками» уколола и что из этого вышло.

Категорически отказываю ей в такой поблажке. Тогда женщина приводит последний аргумент: мол, во дворе у них под окном стоит «Москвич», в случае чего муж быстренько доставит её в палату. Услышав, что у них есть машина – в то время наша с мужем несбыточная мечта, – сдалась. Никого из кураторов не предупредила, отпустила её на побывку или, как она выразилась, «в самоволку».

Лишь через полтора года девчонки собрали чемоданы и детей, чтоб отправиться в благословенную Италию. Только Леночке не повезло. Её мама переходила дорогу, и вдруг из-за угла выскочила машина. В итоге сложный перелом ноги. Леночка, конечно, никуда не поехала, лишь философски заметила: «Не судьба». Больше всех переживала её дочь, маленькая капризница Алёна. Огорчалась, что не станет принцессой-Золушкой в сказочном королевстве Италия. И, между прочим, до сих пор переживает.

Утром не знала, что делать: больничного листа нет, нужно идти на работу, ясно, что за вчерашний день мне поставят прогул. Но сил никаких, температура 38, задыхаюсь. Собралась и пошла в поликлинику. Вышла из квартиры – и тут мне в руки упал бумажный листок с надписью «Был врач, не открыли». Я в шоке. Дома со мной находились дочь и 18-летний внук, неужели никто не услышал звонка?

И меня положили в гнойное отделение хирургии. О том, что это именно такое отделение, напоминали сделанные повсюду надписи красной краской, чуть подтёкшей, будто кровь. По коридорам ездили инвалиды в колясках. На спинках колясок было написано «Гнойное». Это же слово фигурировало на бидонах с едой, которые развозила по палатам нянечка. А на кабинете дежурного врача висела табличка «Гнойная смотровая». Жена привезла мне кружку, тренировочные штаны, футболку и уехала. Ночь я провел в шестиместной палате.

Дома – милое дело. Кружку с чаем между ног зажал – и вперёд, едешь из кухни в комнату. Убраться, что-нибудь сделать – очень удобно. Училась я на дому. На улице, на наших дорогах, конечно, коляска застревала. Я вставала с неё, обходила, вытаскивала из дорожных ловушек, садилась, сколько-то ехала, опять вставала, и так без конца. Подруги любили меня катать. Мы даже в кино ездили. После того как мне сняли гипс, я коляску на улице не использовала.

Обратилась к Андрею – нужно его согласие на заморозку эмбрионов. Ответил, что не хочет этого ребёнка и ничего подписывать не станет. Я не могла понять – как же так? Он ведь всё проходил вместе со мной, поддерживал, сам колол мне лекарство! Получила ответ: да, сначала хотел, потом передумал. Ему звонили из клиники, тоже бесполезно, повторял одно и то же: «Ребёнок мне не нужен, не желаю платить алименты до восемнадцати лет, дети должны жить в нормальной семье.

К последним, вызванным с ординатуры, отношусь я. 11 лет в школе, 6 лет в мединституте – и вот снова стул, в котором в тебя упирается не бриллиант мадам Петуховой, а пошлый железный винт, расшатанный сотнями ягодичных мышц до тебя. Работа нехитрая: предлагать не дозвонившимся в поликлинику – звонить обратно в поликлинику. Главное, дать понять пациенту: он не оставлен один на один с бедой, подставить дружеское плечо, послужить ему жилеткой для плача.

Мы много раз делали ему МРТ мозга, спины, шеи, сдавали всякие анализы. Наконец нас направили в областную больницу. Там поставили диагноз – «пароксизмальная миоплегия». Эту болезнь лечат препаратами калия. Но у сына быстро возникли симптомы передозировки калия, в общем, этот диагноз тоже оказался неверен. В 2014 году приступы с параличом ног прекратились, но состояние у него плохое, ходит с трудом, преодолеть 300 метров – уже проблема, начинаются боли, нарушается координация.

Это не анекдот, а самая настоящая санкт-петербургская быль, октябрь 2020 года. Я хотел написать эффектный эпилог КОВИДу. А вирус никуда не делся и не собирается уходить. Он прочно обосновался в нашей жизни, боюсь, уже навсегда. И, возможно, он будет разным, поэтому нам придётся ежегодно совершенствовать, дорабатывать, менять вакцины, чтобы его сдерживать. Не победить, а именно сдерживать.

Уже знаю историю её сына. Он вырос серьёзным и работящим. Галя надеялась: вот сейчас женится, внучата пойдут. Но вместо этого парень приобрёл мотоцикл, который заменил ему друзей, девушек и прочие радости мира. Сутками пропадал в сарае со своим стальным конём, пропах бензином и машинным маслом. А по ночам гонял на мотоцикле как оглашенный, сначала сломал руку, потом ногу.

Пила часто, по поводу и без. Сначала употребляла исключительно в компании, но постепенно начала пить одна, стала опохмеляться. Конечно, понимала, что всё это неправильно, и время от времени старалась бороться: выбирала алкоголь послабее, вместо крепкого пива – лёгкое, вместо водки – шампанское и так далее. Пыталась пить только по выходным или праздникам, вводила для себя ещё разные ограничения.