Я всегда крашусь, когда стою в машине перед железнодорожным переездом, который буквально в пяти минутах от работы. Всякий раз подъезжаю к переезду именно, когда тот закрывается. А закрыт он стабильно примерно с 7.40 до 8.20. Периодически открывается, одну-две машинки пропустит, потом сразу снова закрывается. Раньше 7.40 у меня никак не получается к нему добраться, вот и использую это время для нанесения макияжа.

Так что теперь дочь катает колясочку со своей сестрой от папиной второй жены. Я ей не нужна, мы почти не общаемся, как чужие. Когда я уходила, то звонила дочери, хотела попросить мне помочь. Она не брала трубку. Я писала эсэмэски, но она отключила телефон. Так и не перезвонила мне ни на следующий день, ни через неделю, ни через месяц. Хотя знала, что мне трудно, что я ухожу практически никуда. Не могу её простить!

В общем, забрали мы с дочкой нашего кормильца, он смиренно пошёл с нами. Привезли домой – шёлковый, ласковый, сразу лёг спать, утром поднялся, ушёл на работу, на сутки. Я даже словом не обмолвилась, всю ночь проревела, пила успокоительное. Сама на работу пошла разбитая, с больной головой. Днём от него пришло сообщение: «Спасибо! Я тебя по-прежнему люблю!» Я не ответила. Когда муж вернулся с дежурства, мы довольно мирно поговорили.

Здравствуй, дорогая «Моя Семья»! Очень давно читаю нашу газету. Нравятся все авторы, но среди любимых всё же есть самые-самые – Станислав Олефир, Владимир Елистратов, Надежда Нелидова, Виктория Райхер и вызывающая у меня восхищение Галина Белозуб. Вот к многоуважаемой Галине Ивановне я и хочу обратиться. У меня есть подруга, назовём её Катей, а у той – дочка четырёх с половиной лет. Об этом «чудо-ребёнке» я и хотела бы рассказать.

Стремясь доказать большому городу, что и за его пределами кое-что знают о моде, они натягивают на себя то, в чём блистали на деревенских дискотеках, – кофточки с пайетками, маечки со стразами, названия известных брендов во всю грудь, рискованные мини-юбки. Кое-кто втискивается в убийственно тесные джинсы с заниженной талией, и не беда, что над поясом нависают нагулянные размеренной сельской жизнью бока, которые не растрясёшь ни на каком танцполе. Главное – выставить на всеобщее обозрение алые трусики-стринги.

Золотой носорог» – пока единственная моя кинопремия за актёрскую работу. В «Мессинге» у меня неплохая роль, и здесь есть элемент мистики. Когда мне было тринадцать лет, в Одессе мы с отцом ходили на выступление Мессинга. Зашли в кабинет к директору филармонии, а там сидели Вольф Мессинг и администратор, которого я сыграл через пятьдесят лет! Отец был директором книжного магазина. Тогда, что называется, кто на чём сидел, то у него и дома было.

Муж мой охотник, об охотничьей собаке мечтал давно. Как-то он гостил у родственников в соседней области и влюбился в их собаку Грету. После этого визита мечта нашего охотника обрела конкретные очертания – немецкая жесткошёрстная легавая, а проще – дратхаар. Грету повязали с чемпионом региона, она ощенилась, подросших щенков раздали. Оставили себе одного – любимицу всей семьи Жучку.

Мама её была родом из воронежской деревни. Бойкая синеглазая красавица с врождённым шармом. Отец работал районным прокурором, но жил в деревне. В войну пропал без вести. В те времена люди в обносках ходили, а мама даже из старой скатерти могла модную юбку сшить. Впрочем, на неё что ни надень – всё было красиво и, как сейчас говорят, сексуально. Замуж вышла рано и по любви. Гриша – первый парень на селе.

С Юрием Александровичем мы пересекали Атлантику на бальсовом плоту «Кон-Тики» и папирусной лодке «Ра», продирались через тропические джунгли, бродили по древним руинам исчезнувших цивилизаций… А однажды, в 1977 году, попали в гости сами к себе – в наше старинное село Мильково, на строительство этнографического музея. Здание в виде четырёхконечного креста с высоким куполом посередине возводилось без единого гвоздя из толстенных лиственничных брёвен.

Случилось это довольно давно, лет десять назад. Но до сих пор помню всё как сейчас. Нас, семерых представителей одной энергетической компании, послали в командировку в дружественный Вьетнам – помочь вьетнамским товарищам с монтажом гидрогенератора для местной ГРЭС.

То, что я должна теперь жить с мамой, – это факт. Нужно исполнить свой дочерний долг. Я старшая из четверых её детей. Через пару месяцев выхожу на пенсию по старости, могу оставить работу и жить на две пенсии – свою и мамину. Мамина, кстати, больше моей: ей уже за восемьдесят, плюс доплата как пострадавшей от репрессий.

Как выяснилось, рассказывал он не всё. О том, что, оказавшись в командировке, изменил жене с коллегой, юной красоткой, умолчал. Но девушка оказалась болтливой, и вскоре об этом знали многие сотрудники, в том числе Ларисина подружка, которую Сергей устроил в свою фирму. Я эту приятельницу всегда недолюбливала, мне она казалась неискренней и завистливой. Но Лара дружила с ней с первого класса и была сильно привязана. Вот эта самая подруга и раскрыла глаза Ларисе.

Добрый, тонкий, с удивительным чувством самоиронии, актёр Евгений Воскресенский долго пробивался к славе. Студент-дружинник, собиравший деньги с парочек в машинах из фильма «Забытая мелодия для флейты»; невезучий и страдающий от безответной любви Потап из фильма «Бальзаковский возраст, или Все мужики сво…»; хромой из сериала «Что сказал покойник» и, конечно же, Гоголь, которого актёр играет со студенческих лет в театре и кино.