Сразу сделаю небольшое отступление и скажу, что жили мы нормально, не бедствовали, последнюю корку хлеба не доедали. Пресловутые окорочка, о которых так пеклась Кирилловна, закупали оптом, они всегда имелись в наличии. Но это же Кирилловна и её скопидомство: много – не мало. И копеечка рублик сбережёт. Мне стало очень обидно. Ведь шесть рублей – это два самых дешёвых стаканчика со вкусом дыни.

Почему решили искать именно в лесу – здесь ведь раньше тоже люди ходили, наверняка пролегала старая деревенская лесная тропа. А может, в стародавние времена и леса здесь ещё не было, простиралось поле или располагалось какое-нибудь сельское торжище. Машину оставили на въезде в лес, Андрей выпустил собаку, чтобы от души побегала без поводка. Мы расчехлили металлоискатели и принялись искать то, что спрятала матушка-земля.

Сегодня мне приходится пользоваться в основном электричкой. Конечно, сравнить эти «перебежки» с путешествием в поездах дальнего следования невозможно, проигрывают и комфорт, и санитарное состояние, но я научилась получать удовольствие и от этих шумных поездок. А чего стоит постоянное движение людского потока, ведь каждый человек – это отдельная неизведанная планета!

Жили-поживали нормально, пока Михаил неожиданно не привёл в дом девушку, Милку. Поселил в своей комнате, и стали они жить вместе. Разумеется, не расписывались. Тёте Милка не понравилась. Да и кто соглашается с мужиком жить без штампа в паспорте и свадьбы? Явно не невинная девушка. Зачем любимый племянник подобрал эту «прости господи», да ещё в дом привёл? Но Миша на все упрёки лишь отмахивался – отстань, я на ней жениться не собираюсь.

Дома Инна Алексеевна встала перед полоской зеркала в дверце шифоньера: если отойти, вмещалась туда вся. Можно ли назвать причёской усохший с годами узелок волос, схваченный гребешком? Старомодно, но удобно: волосики не рассыпаются, не треплются ветром, не лезут в глаза. Любимый серый жакетик с твёрдыми подкладными плечами, на лацкане остались дырочки и тёмное пятнышко от брошки – эмалевой незабудки.

Даня любил поспать, особенно по выходным. Он обладал талантом спать так крепко, что, по семейной легенде, не проснулся, когда их кошка Анфиса столкнула с подоконника прямо возле Даниной кровати огромный горшок с алоэ. Поэтому Даня подошёл к делу с военной тщательностью. Он завёл будильник с двумя колокольчиками, поставил его подальше на табуретку, чтобы для выключения пришлось обязательно встать.

Самое страшное воспоминание – когда мать несколько дней где-то таскалась, а потом ночью раздавался скрежет ключа в замочной скважине. Это ощущение ужаса не передать словами. Я не желала ей смерти, но очень хотела, чтобы мать куда-нибудь уехала, испарилась, просто исчезла. Порой по двору и району я ходила, как Бубликов из «Служебного романа» после «воскрешения».

...Так, спокойно. Ключ на поворот, двигатель завёлся. Вырулила на трассу, а руки трясутся. Не знаю, то ли из-за переживаний за Игоря и за маму, то ли просто в жизни все тёмные звёзды сошлись и вылезли вот таким дурацким ретроградным Меркурием, – разревелась. Мама утешает, говорит, что всё позади, а меня колотит, как никогда в жизни не колотило. Тронулась, проехала метров сто. Нет, всё! Понимаю, что сегодня за руль не сяду.

Феде преподнесли запонки с жемчугом, а Зое – жемчужную брошку. Говорили тосты: «Дорогие молодожёны! Жемчуг называют застывшими слезами. Так пусть же это будут слёзы радости, а не печали!» Ещё кричали «горько!», били бокалы и говорили, что сердце радуется на такую пару, редкость по нашим временам. Он – каменная стена, она – прильнувший нежный цветок, которому не страшны никакие жизненные сквозняки.

Или вот ещё случай. Несколько лет назад обращается прихожанка. Говорит, батюшка, я не понимаю, какому Христу лучше молиться – который ходил на земле, проповедовал, страдал, или небесному, который всегда с Отцом. А я не знаю, что и ответить, у меня уши запылали. Ну как можно быть такими неотёсанными, прости Господи? Но всё же спокойно объясняю, что нет никакого «Христа земного» и «Христа небесного»...

История первая. Сижу как-то на работе, никого не трогаю, не шалю, починяю примус. И тут прилетает видео от моей Куропатки: «Мама, что это?» В кадре дочь носится по кухне, изредка останавливаясь и вскрикивая: «Слышишь, слышишь?» В кухне что-то шипит. Испуг понятен – в нашу квартиру проведён газ. Но ведь газ так громко не шипит, да и хватило бы пяти минут, чтобы почуять утечку. Чувство юмора у меня скверное, и я начинаю захлёбываться смехом от этих цирковых поскакушек: за Женей по кухне прыгает наша

Осень в том году была затяжная, дождливая и ветреная, листва, начав только желтеть и не успев покрасоваться, быстро облетела. Деревня приняла унылый, заброшенный вид, и невольно вспоминались слова старика о её скорой кончине. Словно подтверждая эти слова, на раскачивающихся ветвях голых берёз сидели вороны и хрипло кричали на воровском жаргоне: «Кр-ранты, кр-ранты».