Все говорят: масоны, масоны… Мировой заговор, закулиса… А я, если хотите знать, недавно сам чуть не стал закулисным масоном.

История очень странная. Как обычно говорят на глубоко антимасонском РЕН-ТВ, «вы удивитесь»! В это трудно поверить! И т.д. и т.п.

Я и сам до сих пор никак не приду в себя. В целом приключение у меня произошло, считаю, уникальное.

Началось с того, что однажды в начале апреля месяца 2017 года от Рождества Христова я застрял в лифте. Состояние, когда застреваешь в лифте, сами знаете какое. Особенно если куда-нибудь сильно спешишь или даже уже опаздываешь. Такое как бы злобное томление кишок. Рычание нутра. Скуление недр.

Вызвал диспетчера. Сижу. Света нет. Вдруг – звонок. Номер незнакомый.

– Алло.
– Владимир Станиславович?
– Я.
– Здравствуйте. Вам сейчас удобно говорить? – пожалуй, это самая частотная фраза в современном русском языке. Представляете, сколько миллионов людей ежедневно задают по мобильнику этот вопрос? Причём именно с таким порядком слов и с заискивающим фразовым ударением на слове «удобно».
– Здравствуйте. Удобно, – соврал я.
– Меня зовут Александр.
– Очень приятно, – снова соврал я.
– Аналогично. Я звоню вам из секретариата Ассоциации…

Дальше пошло длинное название, которое с первого раза запомнить могут только матёрые шахматисты вроде Карпова с Каспаровым.

– Мы хотели бы пригласить вас в Бразилию.
– Куда?! – с «гибельным восторгом» восклицаю я.
– В Бразилию. На международный симпозиум…

Ещё одно иезуитско-масонско-талмудическое название для Крамника с Корчным на пару.

– Всё, разумеется, оплачено. Питание, проживание, дорога… В общем, «всё включено». Там бар и прочее… – продолжал добрый волшебник Александр. – Суточные – сто долларов в день. Не много, конечно, но… Пребывание на симпозиуме – полтора-два дня. Ну и… несколько суток в пути.
– Как это – несколько?

После короткой паузы:
– Бразилия всё-таки… не Балашиха.
– А, ну да, ну да…
– У вас будет выступление под названием «Традиционные ценности русской культуры». Минут на десять–пятнадцать. Может, даже меньше. По обстоятельствам.

Впервые с начала разговора вменяемое название. К тому же столь близкое моей антимасонской душе.

– В общем, – продолжал Александр, – вылет такого-то, прилёт такого-то. Как вы на это смотрите?

А как мне на это смотреть, волшебник в голубом вертолёте по имени Александр?

Кто ещё, какой ещё Сорос тебя бесплатно со «всем включено» и суточными в сто долларов отправит в Бразилию? Чтобы пятнадцать минут поговорить про русские традиционные ценности.

– Согласен, – не соврал я.
– Отлично. Огромное спасибо. Свяжемся по электронке. У меня ваш адрес есть. Всего доброго.

Тут же зажёгся свет, лифт то ли сыто, то ли удивлённо икнул и пополз вверх.

Что такое Бразилия? Для такого советского человека, как я? Бразилия – это, конечно, вынужденно временный трансвестит Александр Калягин, он же – тётушка Чарли.

Это страна, где «водится много-много диких обезьян». («Н» – в нос.) Ещё: «давайте закурим по-нашему, по-бразильски». Ещё о Бразилии нам известно, что там «столько Педров – и не сосчитаешь».

Что ещё?

Бразилия – сокровенная мечта Остапа Бендера. В актёрской инкарнации Андрея Миронова. «О, Рио, Рио, грохот прилива…»

Для тех, кому за сорок, Бразилия – это очаровательная рабыня Изаура с очень узко посаженными глазами и мясистой улыбкой кашалота.

Капоэйра, самба, кофе. Амазонка. Пираньи. Карнавал, конечно, где сутками неугомонно трясутся маслянистые мулатки, похожие на кур гриль в бикини. С «пёрьями на шляпах» и на других участках раскалённого до предела организма.

Для некоторых особо продвинутых Бразилия – это Жоржи Амаду. Для кого-то с детства – «Страна Вообразилия».

А вообще Бразилия – то ли Марс, то ли Эльдорадо. Само слово «Бразилия», я заметил, для нашего человека какое-то магическое. Я месяца полтора ходил и говорил всем в виде эксперимента:
– А я еду в Бразилию, – небрежно так, чуть как бы зевая.

В ответ я за подотчётный период услышал весь неохватный спектр русских междометий. От «ух ты!» и «ого!» до «ни … себе!», иногда попадались чахлые масонские «уау». Были и другие варианты. «Везуха тебе, Миклухо-Маклай!», «Кто, …, в Бразилию, а кто, …, и в Пензу», «Ну и занесло тебя, Педра ушастая!», «Пираньям привет!» и тому подобное.

Но градус удивления, восхищения, а иногда и зависти был неизменно очень высок. Насчёт Парижа с Римом так никто сейчас у нас не завидует.

В Бразилию виза не нужна, представляете?

В какую-нибудь, прости господи, заштатную и в высшей степени сомнительную Литву нужна. Да ещё в посольстве тебя наши прибалтийские доброжелатели промурыжат по полной. А в Бразилию – нет. Тут всё нежно. «По-нашему, по-бразильски».

С Александром мы встретились в Шереметьеве. Весёлый парень лет тридцати. Юный такой, остроумный комитетчик-конторщик с гуманитарным уклоном. Типа культуролог. Быстро перешли на «ты». Выпили виски в баре за счёт то ли «конторы», то ли «Ассоциации». Полетели.

То, что Бразилия не Балашиха, – это точно. Считайте сами. Мне от дома до Шереметьева по пробкам часа три. Приезжаешь за три часа до вылета. Итого – 6 часов. Четыре часа до Парижа. Десять. Там часов пять в транзитной зоне. 15. От Парижа до Рио-де-Жанейро – около двенадцати часов. 27. В Рио через три часа пересадка на местный рейс. Рио-де-Жанейро – Порту-Алегри. 30. Три часа в полёте. 33. Дальше – в автобус, на удивление очень хороший. И по дороге через джунгли около десяти часов. В общем, почти 45 часов в пути. Ужас. Сидишь весь измождённый, липкий. Пахнешь какой-то воблой с колбасным оттенком. А мимо несутся джунгли, джунгли, джунгли, жирно-зелёная лепнина в стиле барокко. Иногда заряжает тропический дождь. Иногда выходит ослепительное солнце, и тогда больно смотреть на пылающие изумруды местной флоры.
Всё это – юг Бразилии. Рядом Аргентина.

В диких джунглях, вдали от шумных, как говорится, городов, лет пятнадцать назад было расчищено место и построен университетский городок. Со всеми удобствами. В университете Р. несколько факультетов, несколько сотен студентов. Все – натуральные бразильские Педры. Основатель университета – некто сеньор М. Он умер три года назад, но остались его ученики и последователи.
В университете Р. повсюду портреты сеньора М.

М. – учёный, бизнесмен, экстрасенс, художник, дизайнер, писатель и всё что угодно. Благородная с синим отливом седина. Глаза грифона. Лицо патентованного мафиози. Подбородок человека, который может перекусить победитовый гвоздь. Все руки в золотых перстнях. На перстнях – черепа, пирамиды с глазами и прочие закулисные тайные знаки. Любил, говорят, восседать на леопардовой шкуре. Ученики, говорят, наперегонки целовали закулисные перстни сеньора М. Женщины, говорят, зачинали двойню от одного его взгляда, а от одного звука его голоса мгновенно рожали, уже тройню.

Сеньор М. основал целую Великую Науку, которая тут же стала религией сотен и сотен его последователей. Я пытался постичь эту науку, но ничего не понял. Имя сеньора М. произносится в университете Р. с молитвенными модуляциями голоса или набожным шёпотом.

Мы наконец приехали. Нас встретили Главные Ученики сеньора М. Это были семь человек средних лет, очень похожих на своего учителя: синевато-искристая проседь, глаза ястребов-стервятников, челюсти неандертальцев, перстни, перстни. Они говорили по-португальски, мы – по-русски. Нам переводила (и очень хорошо переводила) русская переводчица Лена. Очень симпатичная девушка, вышедшая замуж за бразильца.

Я не знаю португальского языка. Знаю только «спасибо» – «обригаду» и почему-то «акула» – «тубарао». Очень красивый язык. Такой, знаете, карнавальный.

Мы обменялись с учениками сеньора М. официальными приветствиями. Александр очень чётко и корректно сказал, что восхищён Бразилией, университетом Р., творческим наследием сеньора М. и тем радушным приёмом, который нам оказали его многоуважаемые ученики. Александр сказал почти всё, что можно было сказать в подобной ситуации, и подло не оставил мне почти ничего. Я, утомлённый 45-часовым переездом, загнул какую-то странную речь о том, что Амазонка – самая длинная река в мире, и поэтому Бразилия через сто лет будет величайшей страной на планете (люди в перстнях посмотрели на меня с удивлением), но в России, продолжил я развивать свой бред, тоже есть очень длинные реки, такие как Енисей, Обь, Волга, Иртыш, Нижняя Тунгуска, а самая длинная из русских рек – Лена, а переводчица у нас тоже Лена, и она прекрасна, как бразильская Амазонка (Лена покраснела), и, таким образом, я уверен, что наше сотрудничество будет успешным и намеченное мероприятие пройдёт на ура.

Логики в моей речи было мало, но бразильцам она в целом понравилась.

Бразильцы сказали, мерцая перстнями, что очень рады приветствовать нас в университете Р., они надеются, что наше долгое путешествие было не очень обременительным, что Россия – великая страна, в которой очень-очень много традиционных ценностей (как диких обезьян в Бразилии, подумал я), о которых обязательно должны узнать бразильцы, которые в количестве нескольких сотен человек завтра соберутся в актовом зале, который уже готов к приёму дорогих гостей, которые сейчас могут отдохнуть, поесть, выпить и погулять по территории университетского городка, который очень мил.

Мы расселились по номерам, которые были прекрасны, приняли душ, поели и пошли гулять по университетским окрестностям.

В мае в Бразилии – сезон дождей. Но нам повезло. Выдались два солнечных и нежарких дня. Юг Бразилии – фантастическая зона. Это просто геомикст. Зелёные лужайки. Куча каких-то диковинных птиц. Ящерицы. Змей нет. Пальмы. Платаны. Сосны. Орхидеи. Бамбук. Кактусы. Дубы. Я увидел даже пару берёз. Заросли малины. Рядом – мандариновые деревья. Миллион деревьев, кустов и цветов, названий которых я не знаю. Прудик с подмосковной ряской. Камыши, стрекозы. Фламинго. Лебеди. На берегу – кокосовая пальма. Под пальмой – скамейка, и рядом россыпь совершенно русских маслят. Где я? В раю? Нет, я в Бразилии.

Я сел на скамейку. Сижу, как русский маслёнок под бразильской пальмой. Думаю. О чём? Да всё о том же, о вечных традиционных ценностях, которые нельзя сформулировать. Они просто есть.

На следующее утро в актовом зале собралось, как и было обещано, несколько сотен бразильцев. Были даже родители с детскими колясками. В первом ряду сидели семеро в перстнях и наушниках. Лена делала синхронный перевод, и хорошо делала.

Сначала выступил первый из этих семерых, наверное, главный. В течение получаса благодарил дорогих российских гостей за то, что приехали, и так далее. Потом по очереди выступили примерно по десять минут остальные шестеро. Потом с ответным получасовым словом выступил Александр. Он произнёс алаверды. Все выступления сопровождались бурными аплодисментами. Затем был показан часовой фильм про Россию. Кремль, Путин, Сибирь, ансамбль «Берёзка», иностранцы, поющие «Подмосковные вечера»… Всё как надо. Аплодисменты. Дальше главный в перстнях сказал:
– А теперь, в завершение нашей незабываемой встречи, слово для краткого приветствия предоставляется профессору Ле-ди-са-тра-тоуф. Профессор Ле-ди-са-тра-тоуф коротко расскажет нам о русских традиционных ценностях.
– У тебя минуты полторы, – шепнул мне Александр.

Я, ошалев, вышел к трибуне. И сказал примерно следующее:
– Дорогие бразильские друзья! Бразилия – великая страна. Россия – тоже великая страна. У вас, бразильцев, есть традиционные бразильские ценности. У нас, русских, есть традиционные русские ценности. И хотя мы находимся на разных материках и говорим на разных языках, я могу сказать точно: ваши ценности – это наши ценности, а наши ценности – это ваши ценности.

Зал взорвался аплодисментами, переходящими в овацию.

– Мне всё нравится в Бразилии, – продолжил я, – Амазонка, Рио-де-Жанейро, ваш университет, сеньор М., капоэйра, самба, пираньи…

Зал взорвался хохотом и аплодисментами, переходящими в овацию.

– Жоржи Амаду, капоэйра… а, я о ней уже говорил…

Смех в зале, аплодисменты.

– Карнавал, кофе, рабыня Изаура…

Смех, аплодисменты.

– Всё это ваше, бразильское. Но оно же и наше, русское. У нас есть матрёшки, балалайки, водка, Путин…

Аплодисменты, смех.

– И это всё тоже ваше, бразильское.

Из зала:
– И Путин тоже?

Смех, аплодисменты.

– Конечно. Путин – бразилец.

Аплодисменты, переходящие в овацию.

– В общем, у нас с вами общие традиционные ценности. И хотя я знаю только два бразильских слова, я всё же скажу. С нашими традиционными ценностями нам не страшна никакая транснациональная тубарао империализма…

Смех, овации.

– Так что давайте вместе хранить наши традиционные ценности! Большое вам обригаду!

Аплодисменты, овации. Зал встаёт. Звучит российский гимн. Овации. Звучит бразильский гимн. Овации. На трибуну выходит главный в перстнях.

– Наш симпозиум завершён. Спасибо всем. До новых встреч.

После симпозиума мы с Александром собрали вещи (через три часа – отъезд), вместе с Леной и семерыми перстненосцами сели в автобус и поехали на виллу к главному. Обедать.

Главного звали всё-таки Педро.

За обедом мы очень много выпили, и за Жоржи Амаду, и за того парня. Все были очень хорошие. И тогда Педро, уже мало что соображавший, сказал мне (через Лену, конечно):
– Ты, профессор, очень здорово выступил. Это был настоящий успех. Здорово у тебя получилось про Путина с Изаурой. Я думаю, мы тебя должны принять в нашу ложу. Эй, сеньоры, примем профессора в нашу ложу?

Шестеро что-то ответили нестройным хором. Лена замялась:
– Ну… в общем, они сказали, что… извините… там особое бразильское выражение…
– Да ладно, говорите, Лен, чего уж там…
– Ну… это можно перевести примерно – «как два пальца…». Ну, вы понимаете.

Педро:
– Сейчас мы ещё немного выпьем и примем профессора в нашу ложу.

Выпили. В комнату вошел шофёр и сказал:
– Сеньоры, мы опаздываем. Нам пора выезжать в Порту-Алегри. А то сейчас начнётся ливень. И ехать нам не меньше пятнадцати часов.
– Ладно, профессор, – похлопал меня по плечу Педро. – Примем тебя в нашу ложу в следующем году. Приедешь к нам на симпозиум в следующем году?
– Обязательно.

Мы душевно простились и поехали в Порту-Алегри.

Обратная дорога заняла около пятидесяти часов. На родину традиционных ценностей я вернулся очень уставшим немасоном. Через пару дней мы списались с Александром по электронке. И я узнал, может быть, главное.

Сеньор М., помимо всего прочего, лепший друг одного очень известного российского государственного деятеля. Вы все его знаете. А называть я его не буду. Вот как всё делается в этом мире. Ну и что? Я нисколько не разочарован.

Ведь маслята, пальмы, перстни, не доставшаяся мне ложа, моя пламенная речь, смех в зале и овации, переходящие в овации, – всё это было настоящее.

А всё-таки согласитесь: чуть было не вступить в масоны – по пьяни – в бразильских джунглях – это круто. Даже если Педро просто пошутил.