В общем, посмотрела фотографии, почитала заметки, оценила цитаты, которые она вывешивает. Если честно, впечатление она на меня не произвела. Возможно, во мне взыграла потенциальная свекровь. Хотя другие девочки в основном были мне симпатичны. Когда сын спросил: «Ну и как она тебе?» – постаралась ответить максимально деликатно, но честно: девочка как девочка, в конце концов, главное, что она тебе нравится, и совершенно необязательно, чтобы она нравилась мне.

Прошло недели две, как раз приближался День святого Валентина, и я, собираясь в магазин за сувенирами, предложила сыну составить мне компанию, если он хочет купить что-то своей девочке. Он отказался – она ему разонравилась.

Вот я и задумалась: действительно ли это было его сознательным решением? Посмотрел трезвым взглядом и увидел то же, что и я? Или это решение созрело просто потому, что «маме не нравится»? Неужели сын так от меня зависит?

Раньше тоже были «звоночки», но задуматься заставил именно этот случай. Вроде бы особых поводов волноваться нет, но с другой стороны, я часто слышу от друзей, что сын – моя копия не только внешне. Он слушает ту же музыку, ему нравятся те же книги, он выбирает такой же стиль одежды, как у меня. Если приходится выбирать, какую футболку купить, какой фильм заказать, он почти стопроцентно предпочтёт то же, что предложу я. В еде сын придирчив, не любит пробовать новое, но если я что-то считаю вкусным, он обязательно это попробует.

И так во всём. Я не раз говорила: хочу, чтобы ты играл на гитаре, – в результате он учится. Причём планировал просто выучить аккорды, чтобы петь у костра, но после моих рассказов о гитарной музыке стал заниматься более серьёзно. Я всю жизнь мечтала играть в рок-группе (в юности даже осуществила своё желание). Рассказала ему об этом – собрал группу. И даже репертуар «банды» строится на моих – хотя вроде бы наших общих – вкусовых пристрастиях.

Если сын не хочет чего-то делать, достаточно сказать, что этого хочется мне, и он сделает. Преодолевает страх высоты, потому что я занималась скалолазанием. Закусив губу от страха, учился нырять. Ходить на лыжах, бегать, подтягиваться и отжиматься тоже учился, потому что в моём представлении мальчишка должен всё это уметь. Если сын не хочет идти на школьную олимпиаду, мне достаточно сказать, что, по моему мнению, это важно, – и колебания проходят.

И наоборот. Стоит мне о чём-то высказаться пренебрежительно, как сын и сам к этому остывает.

У меня нет уверенности, что я должна определять его вкусы. Не хочу быть абсолютным авторитетом. Смотрю на ровесников сына – в 12–15 лет для большинства из них мнение родителей уже не так важно, на первое место выходят друзья.

В семье наших близких друзей сын был очень привязан к матери и в 16–17 лет предпочитал её общество обществу друзей-ровесников. Тем не менее сейчас это вполне успешный мужчина, у него своя семья, дети, и живёт он отдельно от родителей.

Я бы не сказала, что наш сын настолько уж ведомый. Сверстникам и даже ребятам постарше, отцу, дедушкам-бабушкам, учителям он вполне может себя противопоставить. И если что-то входит в противоречие с его убеждениями, он готов их отстаивать, не боится идти на конфликт. Но от моего одобрения или неодобрения у него всегда была довольно сильная зависимость.

У нас вообще очень сильная эмоциональная связь, причём со стороны сына она сильнее. До четырёх лет мы практически не разлучались. Когда в его неполных два года я на двое суток уехала, сын потом просто не слезал с моих рук. Пока он спал, выбирала минутку, чтобы выскочить в магазин или прогуляться часок наедине с мужем.

Но потом вроде всё сгладилось, сын стал оставаться на ночь у дедушки с бабушкой, ездил на дачу, в лагерь. И мне казалось, что эту привязанность он перерос.

Муж для сына тоже авторитет, но с ним он может спорить. У них вообще такие «мальчиковые» отношения – борьба за влияние. Со мной сын не то чтобы не спорит, просто чем старше становится, тем меньше у нас поводов для разногласий. Он даже говорит моими словами, когда размышляет, строит фразы так, как я бы их построила.

Вот, например, недавно пришёл из школы и рассказал, что ему предложили участвовать в школьном мероприятии. Не советуется, не спрашивает моего мнения – просто рассуждает. Да, это отнимет много времени, придётся либо сократить свои занятия, либо пожертвовать свободным временем. Но если пойти навстречу завучу, которая попросила его об участии, то это даст преференции – вряд ли она откажет тогда в предоставлении базы для репетиций их группы. И меньше будет претензий по поводу внешнего вида (сын ходит с длинными волосами, а вместо школьных брюк предпочитает джинсы). «Так что думаю, мам, стоит две недели помучиться».

Точно так же думаю я, и спроси он моего мнения, сказала бы то же самое.

Я не беспокоюсь, что сын попадёт под чьё-то влияние, потому что вижу, что у него есть свои взгляды и принципы. В общем-то мне нравится, что эти взгляды и принципы схожи с моими. Но ведь я понимаю, что в один прекрасный день он всё-таки перерастёт привязанность к матери. А вдруг останется потребность в безоговорочном авторитете, по которому он будет сверяться? Хотя, с другой стороны, нельзя же требовать от сына, чтобы он поступал «не как мама», вопреки своим интересам, если они у него действительно совпадают с моими.

Казалось бы, радоваться надо такой близости и взаимопониманию, а я тревожусь. Не заставляю ли я сына жить не своей жизнью? Соответствовать моим представлениям о том, каким он должен быть? Как не переборщить с материнским влиянием? Как понять, когда стоит отойти в сторону, промолчать, дать ребёнку возможность самостоятельного выбора?