Барабаны и секс – вещи одного порядка. И там, и там важен ритм. Если что, на карнавале в Рио вам это подтвердят.

Ну и не зря же почти во все времена армии шли в атаку под жёсткую барабанную дробь.

Впервые я увидел и услышал, что такое барабан, на свадьбе двоюродного дяди. Дяде было чуть больше двадцати, он только что отслужил. И вот решил жениться. То есть вступить в новую службу. Он выглядел счастливым, как и его невеста и все многочисленные родственники. Родственники скинулись и устроили шикарную свадьбу в одном из городских кафе. Там было всё, что нужно для роскошной свадьбы, – огромное количество еды и питья, тамада и живой ансамбль. Исполнял этот ансамбль не только известные советские песни 50–70-х годов, но и такие, которые не рекомендовалось включать в репертуар. Именно они-то и шли на ура.

Обо всём этом я узнал нес­колько позже. В тот момент мне было шесть лет, я бродил по свадьбе как неприкаянный, и никому до меня не было дела. Родня пила, ела, танцевала, курила в перерывах и там же дралась. А потом обнималась и слюняво целовалась обратно. А шестилетний человек бродил там везде, смотрел и слушал. Идеальная позиция для маленького шпиона с широко раскрытыми глазами и растопыренными ушами, который ещё и сам не знает, что он – шпион.

Барабанщик вышел покурить в перерыве. Это был молодой небритый парень.

– Ну чё, пацан, скучаешь? А я-то как скучаю…

Он потянулся всем телом куда-то вверх, вверх, к небесам, вытянул руки… а потом со стоном уронил всё это обратно, поближе к грешной земле.

– Щас медляк выдадим. Есть у тебя девчонка-то пригласить?

Пацан пожал плечами.

– Дак ищи. Две минуты.

К тому времени, когда барабанщик вновь уселся за свою установку, пацан нашёл девчонку, это была его двоюродная сест­ра, о чём он и понятия не имел. Сказали найти – и нашёл.

Солист откашлялся и взвыл:
– Там, где клё-о-о-он шумит!.. Над речной волной!..

Когда же «любовь, как сон, стороной прошла», барабанщик выдал всё, что умел, явил миру всё своё искусство в одной бешеной каденции, а потом ещё и неоднократно повторил – и тут пацан уже навсегда влюбился в эту девчонку. С ней он танцевал сейчас на строгом «пионерском» расстоянии, хотя и до пионеров было ещё далеко. Навсегда запомнились ему эти воздушно-мелькающие палочки и звуки, вызывавшие в теле какой-то невообразимый восторг, томление и стремление.

Небритый хиппарь за установкой в тот вечер стал настоящей звездой. Впрочем, и весь ансамбль не подвёл, да и никто никого не подвёл, свадьба удалась на славу.

С тех пор пацан постоянно думал о барабанах и девчонках.

Где взять барабан? Ответ один – в школе, в пионерской комнате, там же, где хранятся, кроме барабанов, ещё звонкие медные горны и в очень больших количествах знамёна, вымпелы и почётные грамоты различных степеней. Но как туда подобраться? Чтобы приблизиться ко всем этим сокровищам, надо было стать, во-первых, пионером, а во-вторых, всем ребятам примером. И тогда, может быть, тебе повесят на шею вожделенный музыкальный инструмент. Но желающих постучать в барабан оказалось слишком много.

Пацан всем своим поведением этого явно не заслуживал. И лишь однажды случайно он попал в пионерскую комнату, когда не было никого народу, кроме двух случайных девчонок, устроившихся в углу рисовать стенгазету. Девчонки взглянули на него и отвернулись, слишком были заняты. Пацан вошёл и взял барабан с палочками.
А, была не была!..

Дробь получилась у него изумительно. Это то самое, что всегда требовалось на торжест­венных собраниях. Ровное и быстрое биение пульса, рокот мотора. Сразу захотелось отдать честь и совершить подвиг.

Однако на этом успехи и закончились. Едва лишь он попробовал исполнить нечто более сложное, как стало ясно, что чувства ритма у него нет. Ничего не получалось. Вдобавок в комнату ворвались настоящие барабанщики, отняли у пацана инструмент и наваляли ему по шее, чтоб неповадно было. В общем, всё пропало, надежды пошли прахом. Но теперь он хотя бы точно знал, что прекрасно умеет бить дробь. При случае можно хвастаться.

Прошли годы, парень чуть повзрослел. И летом родители отправили его в лагерь. Ну разумеется, в пионерский. Самое главное, что в тот же лагерь отправилась девочка из параллельного класса, в которую он был уже давно, месяца два как, влюблён. А она и внимания на него не обращала.

Но едва только парень увидел вожатую их отряда – Ксению, стройную, сильную девушку в расклешённых джинсах и обтягивающей маечке, – у девочки из параллельного класса не осталось никаких шансов на взаимность. Она перестала существовать мгновенно.

– Ну, ребята, кто из вас умеет бить в барабан? – спросила вожатая.

И парень сказал:
– Я.
– Хорошо. Молодец. Будешь барабанщиком, – сказала вожатая и потрепала его по плечу.

«И как это у меня наглости хватило?» – подумал парень. Какими-то другими образными выражениями, не требующими слов, подумал.

Настоящий барабанщик заболел перед самым приездом – ангина. Ну и сам дурак. Нечего есть столько мороженого в такую жару.

Барабанщики собрались на первую репетицию и долго думали, что же им теперь делать с этим новеньким, который ничего не умеет, кроме дроби.

– А ну-ка, попробуй вот это: «Бей, барабанщик, бей, барабанщик, бей, барабанщик, в старый барабан!»

Парень попробовал. Лучше бы и не начинал…

– Ладно, ты тогда просто изображай, а сам бей потихоньку. Мы тебя будем заглушать. Потом научишься.

Лагерная смена пошла своим чередом. Подъём, зарядка, уборка территории, завтрак, линейка, активный отдых, обед, сон, полдник, конкурсы, ужин, дискотека, отбой… Где-то там впереди маячил смотр строя и песни и, самое главное, финальная игра «Зарница».

Барабанщики пользовались определённой свободой. Они должны были репетировать. И поэтому довольно часто сбегали из лагеря купаться и загорать, когда все остальные маршировали, участвовали в дурацких эстафетах или пытались заснуть во время никому не нужного тихого часа.

Ксения почти всегда была с ними, потому что звено барабанщиков находилось в её ведении. Конечно же, всё звено повально влюбилось в неё. Барабанщики любого растерзали бы за свою вожатую.

А та девочка из параллельного класса, о которой забыл парень, оказалось, не забыла о нём. И как-то вечером на дискотеке, когда он, набравшись духу, пошёл приглашать её на танец, – презрительно фыркнула и неожиданно сильно толкнула его в грудь, так что он чуть не упал.

Парень криво ухмыльнулся и пошёл обратно. Но тут на его плечо легла чья-то рука.

– Идём танцевать, – сказала Ксения.

Это была песня Юрия Антонова «От печали до радости» – любимая потом на всю жизнь. Они танцевали, и расстояние между ними было не пионерским. Ксения обнимала парня за шею, её щека находилась рядом с его щекой, иногда они соприкасались. Руки парня лежали не на талии вожатой, а нес­колько ниже, чем это принято.

«И как у меня наглости хватило?» – думал парень. Остатками гаснувшего сознания.

С тех пор в лагере за ним прочно закрепилась репутация Казановы.

Смена быстро катилась вперёд и перевалила за середину, настал посетительный день. Родители парня приехали повидать его и были удивлены тем, что он не просит забрать его домой.

– У нас ещё «Зарница» впереди, – объяснил он. – Надо её выиграть.

Смотр строя и песни, который являлся первым этапом игры, прошёл довольно удачно. Их отряд завоевал второе место. И отбарабанили хорошо, парень за это время кое-чему научился, выглядел вполне достойно. Впрочем, кому нужен скучный и утомительный смотр! Ведь главное дело – война!

Согласно правилам, два вражеских отряда должны были совершить марш по пересечённой местности, а в определённое время наблюдатели вскрывали конверты с координатами отрядных флагов. Ну и тот отряд, который быстрее доберётся до чужого флага и захватит его, – и победил. Всё было рассчитано так, чтобы отряды в исходный момент находились примерно на одинаковом расстоянии от флагов и в схожих условиях. И чтобы их пути не пересекались – а то получится просто мясорубка. Флаги охраняло всего три человека – знаменосец, барабанщик и горнист.

– Вот что, бойцы, – сказала Ксения нашей троице накану­-не. – Пришивайте погоны крепче. Есть у меня подозрение, что дело нечисто. Главное – время выиграть. Поэтому заранее можете считать себя убитыми, так будет веселее.
Все пришили свои бумажные погоны намертво.

Наблюдателем к нам назначили физрука, а в чужой отряд – почему-то второго вожатого этого самого чужого отряда. Все зашептались: не по правилам! – но решения руководства обсуждать бессмысленно. Первой вожатой там работала Галочка, с которой у начальника лагеря, ходили слухи, имелись какие-то особые отношения. Вроде бы даже это была его дочь…

На следующий день, хорошенько позавтракав, противоборствующие отряды прямо с общей линейки отправились на марш. А наблюдатели сверили часы и повели своих подопечных в заранее оговорённые места, где были установлены флаги. Но перед этим Ксения перекрестила и поцеловала в губы каждого парня из своей троицы. Так, чтобы никто этого не видел.

– Держитесь там, ребята.

Конверты с координатами флагов должны были вскрыть ровно в одиннадцать часов. А там – кто быстрее успеет… Бегом по лесу – минут двадцать.

Каково же было удивление троицы, когда уже в пять минут двенадцатого они увидели бежавших к ним чужаков!

– Труби! – крикнул парень горнисту. А сам поднял палочки и громко, отчётливо, в пос­ледний раз начал: «Бей, барабанщик, бей, барабанщик, бей, барабанщик, в старый барабан!..»

Втроём они встали вокруг флага и отчаянно пытались закрыть его своими телами, но врагов было бесконечно больше, их оттащили и швырнули на землю. Девочка из параллельного класса впилась в бумажные погоны парня своими длинными острыми ногтями и разорвала на кусочки. И какое злорадное и сладострастное выражение отобразилось при этом на её лице!..

Ну вот, «Зарницу» они не выиграли. Но все, весь лагерь знал, что игра была нечестной.

Накануне финальной линейки, где директор должен был раздавать почётные грамоты и медали, барабанщики собрались и решили не бить дробь вожатой Галочке, когда она побежит получать свою награду за победу в «Зар­нице». Не бить, и всё, пусть что хотят с ними делают. Пусть хоть убивают. А парень и без того ведь уже был мёртвый.

Всем остальным они били изо всех сил, а когда эта вожатая побежала, наступила глухая тишина. Галочка даже не поняла сначала, но быстро сориентировалась и в глухой тишине всё-таки побежала и получила грамоту и медаль. Но весь лагерь знал и видел, что происходило.

Барабанщиков наказывать не стали. Какой смысл? Смена закончилась, вечером – прощальный костёр, а назавтра – в автобусы и по домам…

Костёр, сложенный неумелыми пионерскими руками из сырых веток, никак не хотел разгораться. Народ уж решил, что зрелища не будет, но тут пришёл начальник лагеря и выплеснул полведра бензина. Девчонки восторженно взвыли. Ого, дело сразу пошло!.. Теперь оставалось только дровишки подкидывать, песни петь да хороводы водить.

А парню отчего-то сделалось грустно, и он ушёл на берег реки, туда, куда они, барабанщики, обычно сбегали купаться. Ему хотелось побыть одному. Развесистая плакучая ива, полоскавшая свои ветви в речной воде, надёжно укрыла его ото всех. Далёкие сполохи костра и песни под гитару сейчас не трогали его. Ему казалось, что он за эту смену очень многое узнал и о многом догадался. Хотелось поскорее приехать домой, лечь на диван с книжкой…

– Кто здесь?
– Я.

Ксения раздвинула ветви и вошла в шатёр.

– Чего загрустил?
– Да так…
– Не грусти. Ведь на самом деле всё хорошо, верно? – сказала она и потрепала его по плечу. – Слушай, я окунуться хотела, такая жара. Ты не смотри, ладно?

Он кивнул, но не мог не смотреть.

…Назавтра все они разъехались по домам, обменявшись адресами и телефонами. Девочка из параллельного класса зачем-то села в автобусе рядом с ним и всю дорогу пыталась говорить. А он молчал. Он её не слушал. В голове у него крутилось только одно: «Бей, барабанщик, бей, барабанщик, бей, барабанщик, в старый барабан!» Виделось ему, как стоят они втроём вокруг знамени, защищая его своими телами, и как в прозрачной полутьме Ксения входит в реку, а из одежды на ней – лишь заколка в волосах.