Иметь свой дом – естественное право любого живого существа. Но в нашем мире всё сложнее. Человек копит деньги, скитаясь по съёмным квартирам. Лихорадочно выплачивает кредит, сидя допоздна в офисе и не проводя время со своей семьёй. Он становится рабом своего дома. И, может быть, ему повезёт, он не пополнит армию обманутых дольщиков, а к предпенсионному возрасту станет законным владельцем бетонной коробки, которую теперь нужно как-то разделить между подросшими детьми.

Но есть люди, которые на жилищный вопрос смотрят иначе. И, сталкиваясь с ними, удивляешься: а что, так можно было?

Мишу я встретил на туристическом слёте. Высокий, бородатый, чуть хмурый, похож на альпиниста. Его легко представить с ледорубом и гитарой за спиной.

– Я живу в лесу, – сказал он. – С женой и детьми. Я мечтал уехать из города и жить на природе. И уехал.
– Как в лесу? – удивился я. – В палатке?
– Я построил дом посреди леса. В Ленинградской области. Живу там седьмой год. Хочешь посмотреть? Но на машине не заедешь. Нужно через лес идти.

Через две недели я поехал в гости. Сначала по Приозёрскому шоссе, потом по просёлочным дорогам, потом пешком несколько километров – сначала по полю, потом через лес, продираясь сквозь заросли малины, потом снова через поле и лес.

– Я родился в Ленинграде. Потом иммигрировал в Израиль. Там работал экономистом, у меня были дорогой костюм и новая машина, – рассказывал Миша.

Неизвестно какие демоны заставили его отказаться от благополучной жизни, но через двенадцать лет он вернулся в Петербург. Начал переводить художественную литературу и перевёл несколько книг. Но в какой-то момент решил, что устал от городской жизни, от пробок, шума, человеческих толп и телевизионных новостей.

– В городе всё время кому-то должен, не защищён, не можешь жить как хочешь. Нужно всё время зарабатывать и тратить. Я так не хочу!

Для счастья Мише не хватало свободы, дома на природе и чтобы рядом были единомышленники.

Он начал ездить по экопоселениям, выясняя, как самому построить дом – для интеллигента-филолога дело непростое. Присоединиться к такому поселению ему не захотелось, все они смахивали на секты с иерархией и правилами, то есть тем, от чего хотелось бежать. Зато в одном посёлке ему подарили двусторонний плотницкий топор для обтёсывания брёвен. Что ж, вот и начало будущей жизни. Осталось найти подходящий лес.

В поисках лесной глуши Миша объездил Ленинградскую область. Почти везде рядом проходили дорога или линии электропередачи, были посёлки и вырубки. В общем, люди, кадастры, запреты и правила. А хотелось жить одному – и не потому, что кто-то разрешил.

Наконец неподалёку от финской границы лесок был найден.

– Я сразу понял, что это то самое место. Видишь камень, на котором дом стоит? Он огромный, плоский. Фундамент не нужен. Я дом прямо на него поставил.

Дом у Миши и правда был такой, какой посреди леса не ожидаешь увидеть. Добротный, двухэтажный. Правда, без электричества. И туалет на улице. Зато вокруг красота – сосны, мох, внизу под откосом река с прозрачной питьевой водой.

– В Европе есть пустующие дома. Хозяева там не живут, уехали, или умерли, или купили недвижимость, чтобы в будущем перепродать, – рассуждал Миша. – В эти дома вламываются бездомные сквоттеры и там живут. Я не знаю, кому принадлежит этот лес, но буду его сквоттером. Вся эта купля-продажа – чистое мошенничество. Земля принадлежит людям, и они имеют право сами выбирать место жительства.

Миша сдал однокомнатную квартиру в Петербурге и вместе с женой Соней, маленькими детьми и парой приятелей отправился в путь. Всё лето они валили деревья, чтобы соорудить сруб. Жена помогала, готовила и следила за детьми, жившими в палатке. Первый приятель сдался быстро: лесоповал – не каждому в радость. Второй терпел до осени, но потом начались холода, он уехал в город и не вернулся. Построить общину не удалось.

Зимовали в ближайшем посёлке в десяти километрах за лесом. Снимали комнату в деревянном доме, наблюдали за сельской жизнью. Миша не впечатлился: снова люди, магазины, флаг над зданием администрации, президент по телевизору. Слишком напоминало город.

Весной Миша и Соня начали строительство. Вместе таскали и пилили огромные брёвна. Закатывали одно на другое. Тяжёлая работа даже для крепких мужиков. Соня, как настоящая еврейская жена, хоть и переживала, что муж не в себе, но хранила ему преданность, не сбежала.

Пролетело ещё одно короткое северное лето. Сруб был готов, затем крыша, окна, двери. Третье лето ушло на внутреннее обустройство дома.

– Я мог всю мебель сколотить из пней и досок, но зачем? Моей семье должно быть удобно. Съездил в город и купил мебель в «ИКЕА». Заказал доставку до реки, выгрузил, а оттуда перевозил на надувной лодке: диван, стулья, шкафчики, – рассказывал Миша.

Внутри Мишин дом – как в каталоге загородной недвижимости. Комфортный и экологичный. На кухне современная печка-буржуйка. На потолке и к стенам приклеены фонарики на батарейках, электричество-то взять неоткуда. Но летом в северных широтах и так светло, а зимой можно жечь свечи.

– Это ж сколько свечей за зиму сгорает? Дорого выходит, наверное? – сомневался я.
– Вот смотри, свеча стоит десять рублей. Хватает её на шесть-восемь часов, считай, что на весь день. За зиму, может, на две тысячи рублей сожжёшь. Ты за электричество больше платишь!

Часть помещений занимали книжные полки. Книг здесь было столько, сколько встретишь не во всякой городской квартире.

– В лесу нет дорожных пробок, пустых разговоров, телевизора и соцсетей. Свободного времени остаётся много. Я решил, что книги буду читать. Даже тетрадку завёл. Вот здесь всё записано, что я за последние годы прочитал.

Тетрадь была толстой, список впечатляющий.

– Книги мне друзья привозят. Или сам, когда в город езжу. Детей тоже к чтению приучаю. Вот у нас глобус есть, атлас мира, энциклопедии, словари. Я даже привёз книги, которые сам переводил, и детям говорю: «Почитайте отца своего!» И они читают.

Детей Миша и Соня учили сами. В поликлиники их не водили, но в доме у них никто не болел. Время от времени выбирались всей семьёй путешествовать на Байкал и на Соловки.

В целом быт удалось наладить. Поселение имени себя, дом номер один. Сам себе глава администрации. А точнее – нет никакой администрации. И флага нет. Свобода!

Грибы, черника, малина, зелень – всё из леса. Разбил огород, посадил смородину. Но тяги к сельскому хозяйству у Миши не было.

– Заводить козу или корову я не стал – лишние обязательства и морока. Раз в неделю хожу в посёлок за продуктами. Весь день на это уходит.

Пока Миша показывал мне двор, Соня на костре приготовила вкусный суп из крапивы. Можно было и в доме готовить, но летом во дворе находиться приятно.

– Как ты вообще решился на это? – пытал я Мишу.
– Я хотел развиваться, найти себя, найти Бога!
– Нашёл?

Миша не ответил, но, помолчав, сказал:
– Лето закончится, и я сожгу этот дом.

Я опешил: как?! Почему?

– Мечта осуществилась. Мы были счастливы здесь. Но уже пошёл седьмой год, как мы живём в лесу. Пора двигаться дальше. Я хочу уехать. Да и Соня считает, что дети подросли, им нужно в школу, мы не сможем их выучить сами. Пора закрыть этот этап.
– Но зачем сжигать? Такой хороший дом! Пусть он даже стоит здесь нелегально и его нельзя продать. Подари кому-нибудь.
– Кому? Хочешь, тебе подарю? Ты будешь здесь жить?

Я задумался и покачал головой.

– Вот видишь! А я не хочу, чтобы кто-нибудь разорил этот дом. Я вложил в него слишком много сил. Но больше не хочу здесь жить. И не хочу сюда возвращаться.

Мы помолчали, и Миша добавил:
– У меня скопилось много вещей. Можешь забрать что захочешь. Всё равно они сгорят.

Всё еще шокированный, я выбрал несколько книг, набор отвёрток и тот самый плотницкий топор, с которого всё началось. Как знать, вдруг тоже когда-нибудь займусь строительством?

Я выбрался из леса и поехал домой, гадая: сожжёт Миша свой дом или не решится?

Около года я ничего не слышал о нём, а потом он написал. Они с женой и детьми вернулись в Израиль. Соня устроилась на работу, дети пошли в школу. Некоторое время Миша побыл с ними, а потом отправился в кругосветное путешествие. Тяга к свободе не давала ему жить обычной жизнью.

Что касается дома в лесу, то он и правда его сжёг и больше на это место не возвращался.